Верная Рука
Шрифт:
Если бы он действительно собирался копать золото, то наверняка поостерегся бы говорить об этом в присутствии такого числа людей; значит, у него на уме было нечто совсем иное. А в неблаговидности его намерений меня убеждало присутствие в его компании только что упомянутого им псевдогенерала. Я только не мог понять, как тот мог допустить такую неосторожность и даже не сменить имя, по-прежнему оставаясь Дугласом.
— Нет, сэр, не надумал, — ответил я.
— Почему?
— Да просто потому, что мне не нравится эта затея.
— И чем же она вам не нравится?
Его лицо все больше мрачнело и наконец приняло
— Она мне не по вкусу.
— Что же за вкус у вас, сэр?
— Главное для меня — порядочность во всем.
Он подскочил, как ужаленный, и заорал:
— Проклятье! Так я, по-вашему, непорядочный?
Поднялся со своего места и кое-кто еще из присутствующих, чтобы удобнее было наблюдать сцену, которая, по их мнению, должна была за этим последовать.
— Мне до вашей порядочности так же мало дела, как вам должно быть до моего вкуса, — ответил я, продолжая спокойно сидеть на своем месте, но при этом следя за каждым движением Спенсера. — Между нами нет ничего общего, и лучше нам оставить друг друга в покое!
— Оставить в покое? Об этом даже не мечтайте! Вы оскорбили меня, и я вам сейчас покажу, кто такой Тоби Спенсер!
— Думаю, в этом нет никакой необходимости.
— Ах, так! Значит, вы это и так знаете?
— Да.
— Ну, и кто же я, по-вашему, такой?
— Да тот же, кто и я, — гость матушки Тик; а будучи ее гостем, следует вести себя прилично, если хочешь, чтобы и с тобой обращались таким же образом.
— А! Ну, и как же вы собираетесь со мной обращаться?
— Так, как вы того заслуживаете. Я не приглашал вас к своему столу — свободных мест было более чем достаточно. Я также отнюдь не жаждал побеседовать с вами. А когда вы все же втянули меня в разговор, я отвечал вежливо и по сути. Ваши планы и намерения мне абсолютно безразличны. Но поскольку уж вы меня спросили, хочу ли я отправиться с вами в Колорадо, я спокойно ответил вам, что нет, не хочу, И я просто не понимаю, почему это вызвало у вас такой гнев!
— Вы завели речь о порядочности, а я этого не терплю!
— В самом деле? Хм! По-моему, у порядочного человека разговор о порядочности не может вызывать озлобления.
— Эй, советую вам быть поаккуратнее в выражениях! Еще одно оскорбление в мой адрес, и я…
Тут вмешалась хозяйка, призвавшая его к порядку; он в ответ накинулся на нее чуть ли не с кулаками.
— Не подвергайте себя ненужной опасности, матушка Тик! — обратился я к ней. — Я сам привык заботиться о себе и имею обыкновение защищать себя сам.
Эти слова привели дебошира в еще большую ярость. Он заорал прямо мне в лицо:
— Сам, говоришь? Ну так давай, защищай себя! Вот тебе за оскорбление!
Он замахнулся, чтобы ударить меня кулаком, но я мгновенно схватил со стола пивную кружку и вытянул вперед руку. Его удар пришелся в стеклянную кружку, которая тут же разлетелась на куски. В следующее мгновение я вскочил со стула и с такой силой нанес ему удар снизу в подбородок, что он, несмотря на крепкое сложение, опрокинулся навзничь и рухнул на пол, опрокидывая за собой стол и несколько стульев.
Этот свое уже получил, и теперь необходимо было переключить внимание на его дружков, ибо не было никакого сомнения в том, что они захотят отомстить за своего вожака. И они действительно с диким ревом бросились на меня всей компанией. Два четких удара с моей
В это время Спенсер успел прийти в себя; его рука кровоточила от столкновения со стеклом, но еще сильнее был окровавлен его рот — видимо, получив удар в подбородок, он прикусил язык. Брызгая слюной и кровью, он прорычал:
— Ну, собака, теперь тебе конец! Не знаешь даже, какая у тебя профессия, а поднимаешь руку на Тоби Спенсера! Я тебя сейчас…
— Стоять! Руку от пояса, живо! — оборвал я его, потому что он уже потянулся за револьвером; одновременно с этим я выхватил свой револьвер и направил на него.
— Нет, не от пояса, а именно за пояс! — прошипел он. — Моя пуля…
— Повторяю: руку прочь от оружия, или я буду стрелять! — снова перебил я его.
Он все же достал револьвер. Я выстрелил ему в руку, он с воплем разжал пальцы и выронил револьвер.
— Руки вверх! И вы все быстро тоже руки вверх! Кто не подчинится, получит пулю! — резко выкрикнул я.
«Руки вверх!» — фраза на Диком Западе очень опасная. Тот, в чьих руках оружие оказывается раньше, получает преимущество. Чтобы спасти самого себя, он не имеет права щадить противника. Если команда не выполняется, он стреляет не раздумывая — это известно каждому. Без сомнения, это знали и шестеро трампов 121 . Я держал в руках теперь уже два револьвера, и бандиты могли не сомневаться в том, что я исполню свою угрозу. Я в тот момент действовал в условиях необходимой самообороны и, согласно любым законам и правилам, имел право застрелить нападавших. Едва я успел произнести эту сакраментальную фразу, шесть пар рук послушно поднялись вверх, включая и руки Тоби Спенсера. Продолжая держать их под дулами револьверов, я предупредил:
121
Трампы (от англ tramps) — бродяги.
— Не опускать руки, пока инцидент не будет разрешен окончательно; у меня еще одиннадцать пуль! Надеюсь, что великий герой Тоби Спенсер уже понял, что имеет дело не с каким-нибудь фальшивым «колорадцем» и что я своей профессией владею в полной мере. Матушка Тик, заберите-ка у всех шестерых ружья и револьверы и спрячьте оружие под замок! Завтра утром они могут прислать за оружием или забрать его сами. И осмотрите-ка хорошенько их карманы: возьмите с них за выпивку и за разбитую Спенсером кружку; а потом пусть проваливают!
Хозяйка проворно выполнила мои указания, и при этом было немного странно смотреть на шестерых сильных мужчин, все это время покорно державших руки над головой, не решаясь двинуться с места. О том, к какому сорту людей они принадлежали, красноречиво свидетельствовало достояние, обнаруженное в их карманах: за вычетом стоимости спиртного и разбитой кружки, на всех шестерых оставалось лишь несколько центов. Когда расплата была произведена, я сказал:
— А теперь, матушка Тик, откройте пошире дверь, и пусть господа дебоширы убираются восвояси. На улице они могут опустить руки — но не раньше, иначе стреляю!