Вернись в завтра
Шрифт:
— Не переживай, Дарья. Серед нормального люду растеплится и твой внук, позабудет тяжкое. В свое завтра глядеть станет, на вчерашнее не оглянется. Мы с тобой, щитай сговорились, — улыбался Петрович Дарье.
— Ну теперь обо мне потолкуем, — придвинулся Михалыч ближе к Петровичу:
— Роза приедет, слышь, Вася? Я ее встрену как свою королевну. Но и ты помоги, уломай Тоньку в избе прибрать, не то совестно привести в дом человека. Выручай! — глянул на соседа с мольбой.
— Ни в жисть! Тонька ногу на ваш порог никогда не поставит, покуда там Федька! И не базарь пустое! Тебе ведомо почему! С тем плутом и кобелем у нас нет делов! — отвернулся от соседа.
— Не тронет, не подойдет, сам мне обещался. Можете быть спокойными!
— А нам че волноваться? Твоя изба загаженная, ты и дергайся во все стороны, а Тонька не придет. Она баба, не тряпка! И не умоляй! Пока тот паскудник в доме, мы к тебе ни шагу!
— Петрович! Васек! Но ведь Федька сын мой! Ну не прогоню его с дому! А и заказов как на грех, ни одного нет уже целых две недели. Куда его дену? Моя кровь! Пойми, ведь тоже с дочкой своей сколько мучился, хотя не виноват в ее грехах. Куда мы от них денемся? Я со своим целый день брехался до хрипоты. А и он прав, Тонька его так обосрала здесь у Степановны, что у него в душе все закипело. Уж как ни обозвала! А Федька под окном на завалинке сидел и все слышал.
— Это правда, Васек! Было такое! Верно говорит Михалыч. Тонька тогда перегнула! Я помню, — поддакнула Дарья и передала весь разговор.
Петрович ерзал на стуле так, будто его ненароком усадили голой задницей на ежиную семью, а встать не позволили. Он кряхтел, краснел и кашлял. Не знал, куда повернуться от стыда.
— Ну да! Он старше Тоньки и не красавец! Да, он отбыл срок в Колымской зоне! Но ни за что! Как это бывает, нам ли не знать! И Федька Тоньке не набивался в мужики и тогда пальцем не трогал. Но заело самолюбие, оно у каждого есть. За оскверненье свое отплатил. Ты обиделся, а мне каково? Твоя внучка далеко не королева, в подоле принесла, чем ей особо кичиться? Да если б не ты, ни Симку, а Тоньку свез бы на погост! Разве я неправ? Федька, пусть корявый, но мужик и по себе всегда сыщет. Нехай только боль заживет по утрате. Еще лучше твоей внучки будет. И можешь не бояться, не станет к ней прикалываться, не нужна она ему. За обиду отплатил. Теперь уж все, не оглянется на нее! А с домом прошу помочь, потому что чужим не доверяем. Сам понимаешь, вы — свои, вам и двери и душа нараспашку. Как брата и друга тебя прошу, помоги не опозориться перед Розой, сторицей добра отплачу…
— Будет тебе, чево зашелся? Приберет Тонька, куда она денется? Возвернется с работы завтра и враз к тебе. Только ты с дому не уходи, каб оне по новой не набедокурили! Усек иль нет? — прищурился Петрович.
— Будь спокоен, Васек! Ничего не случится! — пообещал Михалыч уверенно.
…Уже на следующий день, едва вернувшись с работы, пошла Тонька к соседям. Не хотела, но дед заставил, еще и обругал за все, что говорила о Федьке:
— Ты б на сибе глянула, кадушка безмозглая. Ен мужик! Уж какой удался, себе бабу завсегда сыщет без мороки и объявлениев. А вот ты и с газетой никому не нужная. Всякая шелупень к нам в дом поперлась. Тож женихи сыскались, глянь на их. Страмотища! Я вон серед алкашей краше видел.
— Ну, Мишка не алкаш! Нормальный человек, даже очень приличный. Не пьет, не курит, работает, у него квартира есть. На него приятно глянуть, чистый, ухоженный. Ни то что другие. С ним говорить интересно, он много знает…
— А замуж зовет? — перебил Петрович.
— Ну, так быстро не бывает, нам нужно приглядеться друг к другу.
— Тонька, скажи правду, вот ты за ентово хмыря Мишу пойдешь взамуж?
— Ой, не знаю, дедуль! Вобще он неплохой человек, культурный. Сколько уже виделись, никогда ко мне не лез, ни словом не обидел.
— То, покуда те свиданки в твоем дому. Случись они у него, тут, как знать…
— Он меня зовет к себе, хотя б ненадолго. Да я не решаюсь. Мало с ним знакома.
— И не спеши. Не ведаю с чего, но глянул на того Мишку, и не поверилось ему, — признался дед честно.
— А Коля только глянул и враз от него убежал. Не понравился ему Мишка. Он только Федьку признает, одного его видит.
— Детва своим чутьем всех распознает и никогда не ошибается. Ну да с Федькой промеж вас тож не склеится. Хочь оба как лапти, да все ж на разные ноги. От тово ладу не жди! — хмыкнул дед и сказал строго:
— Ну чево стала раскорячась? Ступай к им, приберись в доме, не тяни время…
Тонька стукнула в окно к соседям. Двери ей открыл Михайлович. Баба огляделась. Федьки не было нигде. Он ремонтировал машину, и соседка прошла мимо, не заметив мужика. Он хоть и увидел, но не подал вида. И баба, войдя в дом, мигом взялась за дело. Федька решил оставаться в машине, пока Тонька не пойдет к себе.
Баба долго убирала, протирала пыль, мыла полы, посуду, вытряхнула половики, пыль летела на машину и Федьку, но тот терпеливо молчал. Михалыч вышел подмести во дворе, баба готовила у плиты ужин. Тонька не оглядывалась, некогда было. И только отставив кастрюли с борщом и тушеной картошкой, подошла к окну. За ним уже стемнело. Во дворе горел фонарь, и соседка увидела Федьку. Он сидел возле машины на лавке, отдыхал. А рядом с ним Колька. Прижался к мужику воробышком, что-то рассказывает, заглядывает в глаза, по лицу мальчишки счастливая улыбка бродит. Вот он обнял Федьку, тот погладил пацана по головенке, показывает ему какую-то железку, рассказывает о ней, Колька слушает внимательно, ему интересно и хорошо, он счастлив здесь и не хочет уходить от Федьки, виснет на плечах и шее, садится на колени, тот не сгоняет. Вот Колька влез в карман к мужику, выудил конфету. Откусил половину, остальное Федьке в рот запихал. Им интересно вдвоем.
Тоньке поневоле вспомнился Михаил. Он бегло оглядел Кольку. Даже не попытался с ним поговорить, отвернулся равнодушно.
— Может, потому что сам не был отцом, не знает как с детьми держаться, а и в своей семье один рос. Что он видел там? Только угол искал, где от отца спрятаться? Но и мне не лучше пришлось, — обрывает себя.
Она с трудом оторвала себя от окна. На плите все готово. Нужно навести порядок на кухне и бегом вернуться домой. Дед не сядет ужинать один, будет ждать всех.
Тонька спешит, еще нужно собрать Кольку в школу. Возле машины так вымажется, что в ванне придется отмывать, думает женщина.
— Вот и все! Управилась! — вздыхает с облегченьем, глянула на часы и невольно охнула. Стала одеваться, а в это время вошел Федька. Огляделся по сторонам:
— А где отец?
— В сарае хотел прибраться. А может в бане?
— Колька все еще в машине?
— Домой отправил. Договорились, что сам к завтрашнему дню подготовится. Обещал, что все сделает. Ты уже управилась?
— Да! Домой собираюсь. Пора!
— Спасибо тебе. Выручила нас, — оглядел бабу так, что у Тоньки мурашки побежали по телу.
— Спокойной ночи! — пожелала тихо и шагнула в коридор. Когда вышла во двор, обидно стало, что Федька даже не попытался обнять, приколоться, никакого намека не сделал ей. Только то глянул уж очень тепло. А может это показалось…
Тонька пыталась не думать о Федьке, но он будто назло стоял перед глазами назойливо.
— У меня завтра свиданье с Мишей. Интересно, о чем он расскажет? Куда позовет? Говорит, что у него много друзей, и он хочет познакомить меня с ними. Но для того нужно меж собой все решить. А он не торопится. Все присматривается ко мне… Может завтра что-то определится?