Вернуть изобилие
Шрифт:
— Тебе не мешают все эти штуки?
— Да нет, в общем.
Сеть на что-то наткнулась. Табита пошарила между ногами и вытащила засохшую дыню.
— А я-то думала, куда она делась, — сказала она.
Табита уселась в свое кресло, подтянула к себе панель приборов и включила компьютер, оставив его немым. Она терпеть не могла, чтобы кто-нибудь подслушивал, как она разговаривает с Элис.
«ВНИМАНИЕ», — сообщил экран. Он вспыхнул ей в лицо схемой, повернул ее на 180 градусов, загудел и включился. На экране вспыхивал и гас большой голубой бриллиант. «ДЕФЕКТ КРИСТАЛЛА ОСЕВОГО ЗАПОРА», —
Табита нажала ручную перезагрузку.
Она откинула манжету, проверяя свой монитор, и заговорила в микрофон:
— Браво Гольф Канзас ноль-ноль-девять-ноль-пять-девять — диспетчеру.
Марко стоял рядом с ней в узком проходе между креслами. Он протянул руку над пультом и стер немного пыли с ветрового стекла. Снаружи лежала бесконечная предангарная площадь космопорта Скиапарелли, бурая и обожженная.
— Диспетчер — Браво Гольф Канзасу ноль-ноль-девять-ноль-пять-девять. Ваш номер стоянки, пожалуйста.
— Черт, — сказала Табита. Она стала рыться в ворохе карточек, засунутых за герметическую раму стекла.
— Повторяю, ваш номер стоянки, пожалуйста, Браво Гольф Канзас ноль — …
— Минутку, — сказала Табита. Она раскладывала карточки. Она бросила взгляд на Марко. — Он где-то здесь.
Марко сочувственно кивнул, держа руки в карманах.
— Многовато карточек, — заметил он.
— Он должен быть у вас в журнале, — сказал диспетчер.
— Нет, — ответила Табита. — Я его не занесла. — Она закусила губу, наугад взяла одну из карточек, бросила на нее взгляд, скомкала и швырнула в мусорный контейнер, стоявший у ее левого колена.
— Процедура требует, чтобы номер стоянки был занесен в судовой журнал по прибытии, Браво Гольф Ка…
— Он где-то здесь, — перебила Табита.
— Подождите, пожалуйста, Браво Гольф Канзас ноль-ноль-девять-ноль-пять-девять, — сухо сказал диспетчер.
— Спасибо, — одними губами выговорила Табита и скорчила гримасу микрофону.
Затем указала на кресло второго пилота.
— Забирайся, — сказала она. Затем нажала кнопку. Кабину залил красный свет, и раздался высокий жужжащий звук.
— Браво Гольф Канзас ноль-ноль-девять-ноль-пять-девять, Джут, Табита, капитан?
— Да.
— Ваш номер стоянки — Танго Танго один-пять.
— Хорошо.
— На будущее во время визитов в порты этой или любой другой системы, пожалуйста, заносите ваш номер в память судового журнала по прибытии.
— Хорошо. — Она обследовала линию огней, нажала еще три кнопки. Над жужжанием закружился вой. Свет погас, затем вспыхнул снова.
— Я могу теперь стартовать?
— Вы подали заявку о вылете?
— Изобилие, пассажирский рейс.
— Вы подали уведомление об этой заявке, капитан Джут?
— Послушайте, я всего лишь лечу на Изобилие, а не на Харон или еще куда-нибудь!
— Каков маршрут вашего полета, Браво Гольф Канзас ноль-ноль-девять-ноль-пять-девять?
Табита откинулась в кресле и стала нараспев произносить координаты, потом повернулась к приборной доске сбоку и дала еще координаты, считывая их с экрана.
Диспетчер в точности повторил все данные, а в это время под полом начался тихий, медленный, приглушенный стук. Температура
Табита ткнула красную кнопку. Затем с силой нажала ее.
Кнопка мигнула зеленым, затем опять стала красной.
Табита стукнула по ней ребром ладони.
Корабль трясся, стук участился.
— Вы можете стартовать, Браво Гольф Канзас ноль-ноль-девять-ноль-пять девять.
Снаружи взвился вверх ослепительный белый свет, потом он пронесся наискосок и вернулся назад, начертив на бетоне вокруг них квадрат.
— Не включайте двигатели, пока…
Табита притронулась к клавише, и все потонуло в грохоте.
Вне мягких, плавающих полей, окружавших кресла Табиты и Марко, все стонало и гнулось. Все экраны шипели. По приборной панели вверх-вниз пробегали всплески света.
Грохот нарастал.
«Элис Лиддел» задрожала. Потом завибрировала. Она оторвала три ноги от поверхности, затем снова опустила. В кабине было жарко. Снаружи все было окутано дымом, кроме светящегося квадрата, ставшего теперь зеленым.
Они качались, шатались, а потом что-то схватило их, и они взвились вверх, в небо.
Под ними исчезал порт Скиапарелли, уменьшались грузовики, грузовые платформы с кислородом; ангары, блочные дома и мосты уменьшались до размеров модели, миниатюры, затем — сложной геометрической диаграммы, поглощенной красными туманами Марса. Дальше они могли видеть город, бурливший уже без них. От каналов отражался солнечный свет.
А грохот все продолжался, все сотрясал их. Вокруг корпуса корабля молниями извивались электрические разряды, катализируя хрупкий воздух. Раздался свист на высокой частоте и страшный шум, словно рвалась ткань неба. Он все звучал и звучал.
А потом шум и тряска стали стихать, и очертания Марса стали удаляться и помчались прочь под ними, как волна откатывается от песка, и уже ни под ними, ни над ними, ни вокруг не было ничего, кроме синевы и какого-то непрекращающегося шипения.
Первым в следующий момент включилось радио. Корабль наполнился голосами, информировавшими, дававшими инструкции, просившими, объявлявшими, подтверждавшими. Статика смешала их все, сделав нечленораздельными. На экранах рывками сменялись изображения — страница за страницей. Вокруг пульта плавно двигались муаровые схемы. Снова начался стук, громкий, настойчивый и неровный. Все вещи, запрятанные под сетку, тряслись и двигались.
Затем потревоженные карточки вылетели из-за рамы лобового стекла и поднялись в воздух перед их лицами, словно стая бумажных рыбок на мелководье.
— Ах, ты, черт, — сказала Табита.
Марко Метц расхохотался. Выскользнув из своего кресла, он стал ловить кружившие в воздухе кусочки бумаги.
14
Они были в сотне тысяч километров от Скиапарелли. Сотни тысяч звезд озаряли вечность космоса ровным холодным светом. Движение было не интенсивным: голубое мерцание митчумского магнетопоезда по маршруту Фобос-Византия, маленький старый «Фарго», скользивший вниз из Долговечности к Серебряному Берегу, везя свежие овощи марсианам.