Верный меч
Шрифт:
Появился парнишка лет четырнадцати или пятнадцати. Высокий и жилистый, в коричневом колпаке и с угрюмой физиономией. Его туника и клетчатые штаны были покрыты пятнами грязи, а в волосах торчали соломинки. Вигод положил ему руку на плечо и спокойно сказал что-то по-английски, а потом последовал в дом за женщинами и капелланом.
– Похоже, новости у него не очень хорошие, - пробормотал Уэйс.
– Посмотрим, - сказал я, хотя у меня было такое же чувство.
– Если все так плохо, почему он не сказал нам сразу?
Уэйс пожал плечами.
– Ну вот мы и в Лондоне, - сказал Эдо.
– Наслаждайся, пока можешь, - ответил я.
– Мы здесь ненадолго.
Тот факт, что мы тряслись в седлах целую неделю, не имел никакого значения для Гилфорда; я подозревал, что священник захочет ехать в ближайшее время. Он так ничего и не сказал о сообщении, которое вез, или о человеке, которому оно было предназначено. В дороге я не раз спрашивал его об этом, но он каждый раз отказывался отвечать. Это сильно беспокоило меня, потому что мы должны были спешить, но не понимали, почему именно.
– Тогда я сегодня же навещу веселых девиц в Судверка, - заявил Эдо.
Я не возражал.
– Валяй, тебе же не надо хранить супружескую верность.
– В Судверка?
– Переспросил Радульф.
– На этой стороне реки есть бордели и получше.
Эдо повернулся к нему.
– Да что ты понимаешь в девках, щенок? Держу пари, тебе приходится видеть голую женщину не чаще раза в год.
Радульф самодовольно улыбнулся.
– Чаще, чем ты смог бы сосчитать.
– Это он за сестрой в бане подглядывал, - сказал Годфруа.
Я рассмеялся вместе со всеми; глаза Радульфа сузились и он сурово уставился на Годфруа, который хранил бесстрастное выражение лица.
В конюшне Осрик показал нам свободные стойла, а затем оставил нас, пока мы снимали седла и уздечки с лошадей. Они усердно поработали несколько дней и честно заслужили отдых. Я надеялся, что для следующей поездки мы сможем получить свежих лошадей; у Мале были неплохие лошади, четыре из них даже лучше, чем хорошие, а высокий черный жеребец напомнил мне Ролло. Два конюха споро приступили к работе, чистя лошадей и осматривая их копыта.
Вскоре вернулся Осрик с полными ведрами воды и мешком зерна, под мышками он умудрился зажать пучки свежего сена; как только мы закончили с лошадьми, он провел нас обратно через темный двор в зал. За все это время он не сказал ни слова, даже конюхам, которые, думаю, говорили на одном с ним языке.
Внутри было темно, окон не было совсем, а стены были закрыты кожаными шторами, чтобы не пропускать сквозняков. Очаг недавно протопили сырой древесиной, огонь потрескивал и курился белым дымом. Гилфорд с Вигодом сидели на табуретах перед низким круглым столиком с кувшином и кружками, а над ними стоял такой густой запах медовухи, хоть топор вешай.
Женщин не было видно, и я предположил, что они отправились отдыхать в свои комнаты.
Вигод смотрел, как мы приближаемся.
– Добро пожаловать, - сказал он нам и пробормотал несколько слов Осрику.
Мальчик хмыкнул и направился к дверям, в которые мы вошли.
– Извиняюсь за его манеры, - управляющий проводил его взглядом.
– Он не слишком разговорчив, - заметил я, садясь на один из поставленных для нас табуретов.
– Он ничего не говорит, хотя понимает хорошо. Не беспокойтесь о нем, он может быть немым и не слишком любезным, но работает, как лошадь, за что я его и держу здесь.
– Он разлил по кружкам мед из кувшина, а затем сделал глоток из своей чашки.
– Я слышал, в пути вам скучать не пришлось.
– Значит, Гилфорд рассказал тебе, что произошло на реке?
– Могу только пожалеть, что не видел этого собственными глазами.
Я недоверчиво посмотрел на него.
– Ты бы так не говорил, если бы удирал вместе с нами.
– Даже, учитывая, что мы добрались до Лондона живыми и невредимыми, я не забыл, как близко к краю мы были.
– Так что за новости?
Управляющий наклонился вперед.
– Очень скудные, к сожалению, - сказал он.
– Четыре дня назад стало известно, что армия осадила Эофервик. Вскоре после этого мы услышали о восстании в городе.
– Он вздохнул.
– А вчера пришла новость, что мятежники взяли город.
– Взяли город?
– Я знал, что это возможно, и все-таки не мог поверить.
Сомнения Мале оказались обоснованными.
– Вот так, - сказал Вигод.
– В прошлый понедельник на рассвете горожане захватили одни ворота. Они перебили стражу и открыли город мятежникам.
– Неужели наши не сопротивлялись?
– Спросил Уэйс.
– Лорд Гийом выехал из замка с сотней рыцарей, - сказал Вигод.
– Он попытался остановить их, перебил множество народу, но потом по реке к Эдгару подошло не меньше десятка кораблей.
– Мы видели этот флот, - пробормотал Эдо.
– Скорее всего, - согласился Вигод.
– Они высадились и сразу напали на отряд лорда Гийома с тыла. Он был вынужден отступить к замку вместе с лордом Гилбертом и теми, кто уцелел из их людей. Говорят, что было убито около трехсот норманнов.
Я выругался себе под нос. Потеря трехсот бойцов была невосполнима.
– Говорят еще хуже, - продолжал управляющий.
– Люди Эдгара провозгласили его королем не только Нортумбрии, но и всей Англии.
Я покачал головой; события развивались слишком быстро. В конце концов, прошло всего несколько недель с тех пор, как наше войско взяло Дунхольм. Как могло все так круто перемениться с тех пор?
– Что происходит сейчас?
– Спросил я.
– Король собирает силы для похода на север, и как можно скорее. Вышел приказ для всех его вассалов вокруг Лондона и вдоль северной дороги. Поговаривают, что он может даже собрать фирд, как в прошлом году, когда он шел на Суссекс.
– Фирд?
– Спросил Филипп.