Версаль. Мечта короля
Шрифт:
– Я получил известие, что к нам из своих южных поместий едут мои дорогие друзья – семейство Партене.
Бонтан тоже заулыбался:
– Значит, скоро мы увидим маленькую Франсуазу?
– Не только ее, но и ее мужа и детей.
– Как быстро летит время, – сказал Бонтан.
Король кивнул и зашагал по дорожке. Бонтан и Кольбер поспешили за ним.
– На юге род Партене пользуется большим уважением. Их влияние на местную аристократию достаточно велико. Меня радует, что они решили меня поддержать и приехать сюда не просто чтобы полюбоваться Версалем, но чтобы представить грамоты,
– И сообщение будет озаглавлено так: «Родовитая знать юга поддерживает короля», – сказал Кольбер. – Это должно произвести впечатление.
– Пожалуй, лучше так: «Король получает поддержку знати юга», – ответил Людовик.
Они достигли совсем новой части сада, где еще вовсю велись работы. У обочины дорожки стояла телега с навозом. Жак следил, как садовники разгружают отвратительно пахнущую субстанцию.
– Надо же, какое изобилие навоза, – усмехнулся король.
– Это самый лучший навоз из луврских конюшен вашего величества, – сказал Жак. – Ваше величество…
Чувствовалось, однорукий садовник хотел что-то сказать, но не решался.
– Говори, – велел ему король. – Я же чувствую, тебя что-то тревожит.
– Я тут как-то шел через лес и наткнулся на старика. Он сидел возле ручья и жарил крысу. Поначалу я принял его за бродягу.
– Но потом ты его узнал.
– Да, ваше величество. Он из свиты вашего отца. Сражался на стороне Константена Овернского.
Людовик сразу перестал улыбаться. Воспоминания были не из приятных.
– Времена Фронды, – сказал король. – Победи они тогда…
– Вашего величества не было бы в живых.
– Я многого не знаю о своем отце. Хочется послушать рассказы тех, кто жил при нем. Думаю, я найду время для этого.
Махнув рукой своим спутникам, король зашагал по обсаженной деревьями извилистой дорожке. Дальше он пошел один. Дорожка вела к пруду и купальному домику. Людовик не сомневался, что Генриетта уже там.
Предположение короля оправдалось. Генриетта ждала его в комнате для переодевания, выпроводив фрейлин в коридор. Едва увидев его, она подошла и положила голову ему на грудь. Людовик провел рукой по ее мокрым волосам, затем приподнял ее голову. «До чего же она красива, – подумал он. – Моя дорогая. Самая дорогая».
– Ты дрожишь, – нежно сказал он. – Неужели озябла от купания?
– Нет. Причины совсем другие, – ответила Генриетта.
В ее синих глазах король прочел тревогу.
– Какие же? – спросил Людовик.
– Ты. Мы. Он… Шевалье.
– Шевалье вызывает у тебя дрожь?
– Да. Этот человек меня пугает. Меня страшит, как он смотрит на меня. Как говорит про вас. То, как он пользуется добротой моего супруга, чтобы принизить Филиппа и возвеличить себя… Если бы они оба исчезли на время. Это в твоей власти. Если они наслаждаются друг другом, мы тоже имеем право на наслаждение.
– Каким надо быть королем, чтобы послать своего брата на войну?
– Я была бы только рада,
Людовик поцеловал Генриетту в лоб, потом в шею.
– А помнишь, когда тебе было шестнадцать? Ты наступила на розу и до крови поранила ногу.
– Ты тогда целовал мне пальцы на ноге, – улыбнулась Генриетта.
– Мои поцелуи уняли боль?
– Мгновенно.
Руки Людовика скользнули по ее спине и обняли нежные ягодицы Генриетты.
– Я хочу, чтобы ты знала: я всегда уйму твою боль. Перестань бояться Шевалье. Я – твоя надежная гавань.
Генриетта шумно вздохнула и выгнула спину, крепко прижимаясь к королю. Людовик погладил ее живот. Затем его рука опустилась еще ниже и принялась ласкать лоно. Генриетта снова вздохнула и прошептала:
– Ты… ты убережешь меня от волн.
– Сразу же, едва они накатятся на нас, любовь моя, – пообещал Людовик.
Он подхватил свою возлюбленную и перенес на канапе. Взяв руку Генриетты, король прижал ее к своим чреслам, показывая, насколько он готов к соитию.
– Едва меня унесет отливом… – прошептал он.
Принц Аннаба и королева довольно много времени провели вдвоем. Правда, их уединение нельзя было назвать полным, поскольку у двери по-прежнему стояли гвардейцы. Разговор касался многих тем, но не выходил за рамки обычных придворных любезностей. Оба понимали: раньше срока, установленного королем, им все равно отсюда не выйти.
– Помнится, в мой прошлый приезд сюда я сделал вам подарок, – вдруг сказал Аннаба.
Королева кивнула.
– Мой подарок доставил вам удовольствие?
– Огромное удовольствие, благодарю вас, принц, – чуть помедлив с ответом, сказала Мария Терезия.
– Я рад это слышать. Тот подарок был очень дорог мне самому.
Наконец в коридоре послышались шаги. Гвардейцы отступили от двери. В комнату вошел Бонтан.
– Его величество готов вас принять, – объявил первый камердинер.
Бонтан распахнул вторую дверь, ведущую в большой светлый зал. Там было тесно от многочисленных придворных и знати. Король восседал в стоящем на возвышении массивном кресле черного дерева. Его наряд соответствовал важности и торжественности момента. За креслом на стене висело большое золотистое полотно, изображавшее восходящее солнце с человеческим лицом. Принц мгновенно узнал лицо Людовика XIV, «короля-солнце».
Мария Терезия заняла место рядом с мужем.
– Приветствую вас, принц Аннаба Ассинский, – произнес Людовик. – Добро пожаловать к моему двору.
Принц тоже поздоровался и поклонился:
– Ваше величество, красота Версаля превзошла все мои фантазии.
Людовик представил высокому гостю Филиппа, Генриетту, Кольбера и Лувуа. Все они обменялись с Аннабой учтивыми кивками.
– А с моей женой вы уже и так знакомы, – добавил Людовик, пристально глядя на африканца.
После окончания официальной части приема Людовик и Бонтан повели принца и его свиту на прогулку по садам, подробно рассказывая, чт'o уже сделано и какие замыслы пока ожидают своего воплощения. Разговор касался не только садов, но и самого дворца. Африканцы кивали и, как могло показаться, находились под большим впечатлением от увиденного.