Версаль. Мечта короля
Шрифт:
– Чтобы закончить наши переговоры.
– Мы их даже не начинали.
– Дорогой Аннаба, переговоры начались в тот самый момент, когда вы вышли из нашей кареты.
– Я до сих пор не услышал ваших предложений, – посетовал принц.
– Не беда. Вы услышите их сейчас. Я предлагаю вам безопасность и высокий процент доходов в наших совместных начинаниях. Я также предлагаю вам военный корабль для защиты вашей гавани. Вас слишком долго не было на родине. Враги воспользовались этим и сейчас наступают на вашу столицу.
– Мой отец даст им отпор.
Людовик кивком
– Как вам эта маленькая горластая малютка? Один из моих друзей сказал, что Бог не напрасно послал мне этого ребенка. Я долго не понимал смысла Божьего знака и понял лишь сейчас. Жизнь этой малютки поднимает множество вопросов, поскольку в любой другой стране она давным-давно была бы мертва. И ее мать тоже. Однако девочка жива, и вы это видите собственными глазами. В одном, Аннаба, вы можете быть совершенно уверены. Никто не запрещает вам заключать сделки с испанцами, голландцами или англичанами. Они будут улыбаться и заверять вас в дружественных намерениях. А потом вдруг пошлют свои армии, сожгут вашу страну, убьют ваших родных и близких и заберут себе все, чем вы дорожите.
Аннаба с трудом сглотнул. У него похолодели руки.
– Вы бы сделали то же самое, – сказал он, продолжая глядеть в глаза французскому королю.
– Я такого не сделаю. А сейчас я предлагаю вам не затягивать принятие решения. Страна без короля непременно будет обречена на войну.
– Без… короля?
Людовик вынул из камзола черный конверт:
– Мы получили известие о кончине вашего отца. Примите мои соболезнования… ваше величество.
Аннаба посмотрел на малышку, потом на монахиню, после чего снова повернулся к королю.
– Власть – это игра с зеркалами, – вполголоса произнес он, обращаясь не к Людовику, а к себе.
Людовик кивнул.
– Мир не таков, каким он нам кажется. Он всегда показывает нам лишь внешнюю личину. Отныне вы – король и должны это понимать.
– Я начинаю это понимать… ваше величество.
Семейство Партене ехало в большой, удобной карете, наслаждаясь свежестью утра и предвкушая встречу с королем. Себастьян – глава семьи, уже немолодой, но не утративший обаяния воин, – вспоминал, как впервые попал в Версаль. Его жена – светловолосая красавица Франсуаза, – по обыкновению, молчала и улыбалась. Их шестнадцатилетний сын и двенадцатилетняя дочь, вдохновленные отцовскими рассказами, торопились поскорее увидеть Версаль собственными глазами. Родители души не чаяли в своих детях, хотя порою и уставали от их неукротимой, кипучей энергии.
– Маман, ну скажите, что мы уже совсем близко, – требовала Шарлотта.
Франсуаза повернулась к окну, всматриваясь в извилистую дорогу.
– По правде говоря, я неплохо помню окрестности Версаля, но мне думается…
Карету резко качнуло, после чего она остановилась.
– Надо же, перед самым Версалем у нас отвалилось колесо, – устало вздохнул Себастьян, берясь за ручку дверцы. – Сейчас посмотрю.
Он выбрался наружу. Кучер и слуга, исполнявший обязанности телохранителя, осматривали карету, недоуменно качая головами. Все колеса прочно держались на осях.
– Что же
Телохранитель решил осмотреть придорожные деревья. Он успел сделать всего один шаг, как из-за деревьев хлопнули два выстрела, продырявив грудь и ему, и кучеру. Оба упали словно подкошенные.
– Ложитесь на пол! – крикнул семье Себастьян.
Ему безропотно повиновались. Сам Себастьян забраться в карету не успел. Его сразил третий выстрел.
Уничтожив всех, кто мог оказать сопротивление, к карете подъехали двое всадников.
– Забери все их деньги. Одежду тоже возьмем, – приказал один другому.
– Мне знаком этот голос! – вырвалось у Франсуазы. – Монкур!
Этим выкриком она подписала смертный приговор себе и детям. Монкур подозвал Мишеля. Вдвоем они хладнокровно застрелили мать и сына.
Монкур сунул голову внутрь кареты, быстро оглядел все углы.
Где же Шарлотта?
Родители не могли оставить ее дома. Они непременно взяли свою любимицу с собой. Но где она? В карете ее не было. Не было Шарлотты ни под каретой, ни позади. «Черт бы побрал эту девчонку!» И тут Монкур услышал негромкий шелест. Обернувшись, он увидел девочку, торопящуюся поскорее миновать деревья и достичь широкого луга. Монкур поднял мушкет, уравновесил в руке, прицелился. Что-то мешало ему нажать курок. Девчонка. Совсем еще ребенок. Она ни в чем перед ним не провинилась…
Грянул выстрел.
Шарлотта упала в высокую траву. Мишель опустил дымящийся мушкет и с довольной ухмылкой посмотрел на Монкура. Теперь все шито-крыто.
– Беритесь за дело, – велел своим пособникам Монкур.
Мишель и Тома принялись потрошить карету, запихивая в мешки драгоценности и сворачивая в общие узлы одежду своих жертв. Монкур, убрав пистолет, поспешил к месту, где упала Шарлотта. Он должен был удостовериться, что она мертва, и забрать все, имеющее ценность. И все же он испытывал пусть и слабые, но угрызения совести. «Совсем еще ребенок». Монкур подбежал к месту, где упала Шарлотта.
Девочки там не было.
«Жива? Боже мой, неужели она жива?»
Сзади послышался свист Мишеля.
– Поторапливайтесь!
Монкуру не оставалось иного, как поспешить к своей лошади.
Аннаба тепло обнял брата.
– Возвращаемся домой, – сказал новоиспеченный король.
В молельне своих покоев королева Мария Терезия опустилась на колени перед священником и прошептала:
– Святой отец, благословите меня, ибо я согрешила.
Людовик у себя в спальне любовался новым венецианским зеркалом, которое установили в углу.
– Ваше величество, венецианские мастера поработали на славу, – сказал Бонтан. – Они выражают надежду, что зеркало придется вам по вкусу.
Людовик кивнул и вдруг услышал голос матери:
– Так лучше.
Герцог Кассельский сидел перед очагом в своем замке, разглядывая подаренный королем портрет. Потом он глотнул вина и швырнул королевский подарок в огонь.