Вершина счастья
Шрифт:
Одним гибким движением Девлин поднялся на ноги и подошел к дереву, где висели, просушиваясь, его старые штаны. Он постирал их в реке, но сие мало что дало. Натянув еще влажноватые брюки, Джереми поморщился от неудобства и вида неприглядных пятен. С ними он ничего не смог поделать. Ладно, хоть исчез противный запах. Он причесал пальцами влажные волосы, поднял драгоценный кусочек мыла и осколок зеркала, шагнул к тропинке, ведущей к конюшне, но остановился, вернулся к пристани и подобрал туфли и чулки Уитни.
Сэм раздавал сено лошадям, и Девлин, внутренне застонав, присоединился к нему, предварительно сложив свое добро в углу. Он не привык к такого рода физическому труду. Его крепкое телосложение являлось результатом занятий спортом и верховой ездой, но никак ни манипуляций с вилами. Кожа на ладонях моментально стерлась, потому что в руках оказался совершенно незнакомый инструмент. Ничего, скоро появятся мозоли, как у настоящего крестьянина.
Джереми остановился у последнего стойла. Гнедой жеребец с тонкой и изящной головой застыл в дальнем углу, его кожа подрагивала, сильные мышцы ритмично напрягались. Конь настороженно вскинул уши и обнажил зубы.
— Интересный зверь…
— Этот? — Сэм покачал головой и засмеялся. — Лучше не трогай его. Это дьявол, а не конь. Конечно, он благородный жеребец, которого господин привез из Англии.. Да только никто не может на нем ездить. Годится лишь на племя — больше ни на что.
— Великолепный экземпляр, — прокомментировал Джереми, как только разобрался в сказанном негром. Из-за сильного акцента он с трудом понимал конюха.
Сэм философски пожал плечами.
— Ну да… Если бы еще он мог ходить под седлом.
— А что с ним такое? — Девлин придвинулся поближе. — Плохо объезжен? Сбрасывает седока?
— Да вообще не объезжен, насколько мне известно. Просто не поддается, как это делают некоторые люди.
— Не было еще такой лошади, с которой я не смог бы справиться. — Вызов заплясал перед глазами Джереми, маня и завлекая. — Я выведу его и проверю…
— Ни в коем случае, — оборвал Сэм, схватив Девлина за руку. Джереми поглядел на ладонь негра и хотел сбросить ее… Он легко справится с чернокожим. Но потом-то ему придется расплачиваться. Джексон высечет его, то есть платить придется собственной шкурой. Девлин стиснул зубы от злости. Проклятие! Подумать только, он, Джереми Девлин, должен выполнять приказы раба? Сглотнув набежавшую слюну, новичок продолжил:
— А почему нет? Уверяю, я знаю, что делаю. Меня считали прекрасным наездником.
— Хозяин свернет мне шею, если с этой лошадью что-нибудь случится. Вдруг она сбросит тебя и затопчет? Или ты сломаешь ей хребет? Чтобы пропали конь и раб?! Нет уж!
— Я не раб.
— Ошибаешься, раб, только на семь лет. И ты будешь делать все, что я скажу.
— Хорошо, спроси мистера Харли. — «Итак, мне приходится умолять какого-то чернокожего дурака. Господи, как отвратительно!»
— Наверняка он не желает, чтобы лошадь оставалась необъезженной. Если я смогу совладать с нею, он будет только рад такой возможности.
Сэм еще долго тряс головой и почесывал затылок, а потом произнес:
— Завтра, когда мистер Харли вернется с полей, я спрошу его.
— Спасибо.
Мередит всю дорогу до дома бежала, не замечая веток и маленьких камешков, впивающихся в нежные ступни. Она влетела в холл, бегом поднялась по лестнице, словно сам дьявол гнался за ней, и не замедлила движение, пока не оказалась в своей комнате за запертой дверью. Уитни опустилась в кресло, хватая ртом воздух. Благодарение Богу, что на ней нет корсета, иначе бы она потеряла сознание прямо на тропинке. Постепенно дыхание нормализовалось, и нервы потихоньку расслабились. Мередит в отчаянии уставилась на свои грязные и кровоточащие ступни. Как она объяснит все это Бетси? Ведь служанка наверняка станет задавать вопросы.
Уитни встала и налила воды из кувшина в тазик, поставила его на пол и уселась в кресло, опустив ноги в прохладную влагу. Она тщательно промыла ранки и затем натянула новые чулки, а потом прилегла на кровать, закрыв руками лицо от света, и попыталась уснуть. Сон должен успокоить ее, обязательно успокоить.
Но спать Мередит не могла. Ей все время представлялось обнаженное мокрое тело Джереми Девлина, стоящего перед ней. Их встреча длилась совсем немного, и за такое короткое время перепуганный мозг не запечатлел почти ничего. Так ей казалось вначале. Увы! Уитни глубоко ошибалась. Сознание сохранило все до мельчайших подробностей. Теперь вспоминалась каждая деталь — от чуть заметного шрама на ребрах до тонких, рыжевато-золотистых волосков на ногах. Они были того же цвета, что и завитки на груди, борода и еще те волосы, буйно растущие вокруг… Нет! Она не должна думать об этом! Но как себя заставить? Чтобы отвлечься, Мередит стала рисовать лицо Девлина, его ровные линии, открывшиеся, когда он сбрил растительность на щеках и подбородке. Теперь Джереми выглядел еще красивее. Губы оказались твердыми и полными, чувственными, зубы — ослепительными в своей белизне. Интересно, каковы эти уста на вкус?
Уитни рывком уселась на кровати. Силы небесные, что за мысли?! Как вообще она может думать о поцелуе наемного слуги, она, чьи губы никогда еще не знали губ ни одного мужчины, кроме Галена? Почему ей все время вспоминаются блестящие широкие плечи со стекающей с них водой, руки с бугрящимися мускулами, длинные сильные бедра, плоский живот и — нет, нет, нет… Она просто не может видеть этого!
Мередит стиснула руки. Никогда раньше ей не приходилось видеть обнаженного мужчину. Это любопытство, простое любопытство… Так что можно спокойно вспоминать об этом, думать о новом, а потом выбросить иа головы.
Она сжала зубы, стараясь унять трепет в теле и подавить холодок в животе. Все это пугало, но воспринималось как нечто волнующее. Возможно, именно об этом Бетси говорила сегодня днем. Ох! Но от этого ничуть не легче.
Уитни принялась шагать по комнате. Почему она не в силах стереть сей образ из своей памяти? Почему у нее не потухает тайное желание посмотреть на его спину?
На следующее утро Дэниэл Харли въехал во двор и, как обычно, неуклюже соскользнул с седла. «О, Боже, снова эта боль, — подумал он, но все-таки выпрямился, стараясь превратить гримасу в улыбку, когда подошел Сэм, чтобы забрать у него поводья. Дэниэл никогда не считал себя хорошим наездником. Он знал, что представляет собой комичное зрелище для местных плантаторов, многие из которых, казалось, родились верхом на лошади. А теперь он не мог высидеть в седле и часа без ощущения, будто его разрезают на части.
Заметив угрюмое лицо хозяина, Сэм быстро решил не беспокоить мистера Харли просьбой белого работника. Но Джереми видел, как конюх молча отвернулся, и сам выбежал во двор.
— Мистер!
— Да? — удивленно откликнулся Дэниэл.
— Он хочет вас спросить, — недовольно пояснил Сэм. — Вбил себе в голову, что сможет проехать на Акробате…
— Что?! — Просьба выглядела просто ошеломляющей. Харли непонимающе уставился на Джереми. — Ты это серьезно?
— Если Акробат — гнедой с белой полосой на морде, то да.