Versipellis

Миронова Мирослава

Не в силах больше бороться с бессонницей и навязчивыми мыслями, оборотень встал и прошёлся по пустой квартире. Ева переехала недавно, прорвавшись на четвертую ступень, и очень дорожила этой бедной коробкой на окраине. "В то время как Арман ни перед кем не пресмыкался, ни дня не облучался амулетами и наслаждался жизнью, как боров в грязи" — подумал Брут, рассматривая своё отражение в зеркале. Его лицо покрылось паутиной морщин, а веки оплыли от постоянного яркого света в больнице. На сильных руках виднелись заживающие царапины и следы укусов, костяшки были сбиты. Но кое-что всегда оставалось незамеченным в человеческом воплощении, а в волчьем скрывалось за густой шерстью. Спина оборотня была исполосована рубцами, уродливыми бугристыми шрамами — напоминанием о том, чем карается неповиновение. Когда министр "Новой

политики" развернул кампанию по вырубке лесов, когда разгорелись пожары и начало зарождаться сопротивление, он был не единственным, к кому прислали "гонца". Это был пойманный и истерзанный до свисающих шматков плоти подросток, успевший сказать фразу, навсегда изменившую его жизнь: "Машина у ветряков. Переговоры…". Щенок умер на его руках, но, вопреки другим вожакам, это не распалило в нем злобу, лишь страх. И он пришел. Сам, без, как тогда думал, свидетелей и добровольно. Но это не избавило его от того, чтобы быть пристегнутым к батареи в замызганном подвале. А когда его достаточно "обработали", пришел и сам Себула. Этот человек отличался удивительным безразличием к антуражу вокруг и, как стало понятно потом, любил пытки в каждой их мелочи, вплоть до запаха мочи того, кто не выдержал ударов дубинками и воздействия магией. В этом было что-то маниакальное — Брут видел таких пациентов и не ошибся бы, реши он поставить государственному лицу диагноз. "Понимаешь, за что?" — услышал тогда волк сквозь пелену боли. "Это потому что пришел не в тот же день. Послание было доставлено ещё вчера".

В тот вечер он понял, что лучше бы подох, как сотни других оборотней, в сельскохозяйственных угодьях. Брут принял правила игры и пообещал привести как можно больше собратьев в город. Но не смог. Только из-за семьи, только потому что он — альфа, он не жался по углам в адаптационном центре от животного страха, что за ним придут. Он боялся каждого шороха, но закрывал собой сына и его избранницу, чтобы в них не прилетела шальная пуля веселящихся надзирателей. Тогда они ещё жили в огромном, выстланном стальными листами, помещении. Все вместе — сотни волков на одном холодному полу, месяцами. А потом Виктория узнала о смерти отца, начала кидаться на людей, истерить, рвать на себе волосы. И Арес, сам не осознавая, на что идёт, принял удар наказания на себя. Ему вырезали магическим лучом кусок мяса на бедре, выбили несколько зубов и прожгли ногти. Раны покрывались пылью и грязью, гнили и разрастались буграми на теле, но он выстоял. А Брут возненавидел девчонку. Уже не просто недолюбливал, а хотел ей тех же мучений, что испытал его единственный наследник. И когда за ним пришли, когда министр сказал выплатить долг, он не на минуту не сомневался в своем решении. "Боль за самку утихает, бледнеет, растворяется во времени, но боль родителя за своего ребенка всегда будет гореть огнем" — говорил он сам себе все эти годы, выверяя каждое слово.

Ранее, в офисе федеральной службы контроля…

Агент выложил доказательства. Всё было проверено "от и до" и он, подталкивая стажёра ближе к столу начальника, стоял, гордо выпятив грудь.

— То есть, вы подозреваете оперуполномоченного Ареса четвертой ступени адаптации, я правильно понял?

— Так точно. Иного и быть не может.

— Хорошо-хорошо… — начальник группы агентов забарабанил пальцами по столу. — Всё, в целом, сходится: он замел следы энергией Алекса и устроил побег в тот момент, когда я должен был надевать на всех служащих браслеты, — рассуждал он вслух. — Но потом есть несостыковка.

— Какая? — изумился агент и нервно затеребил ремень обвеса.

— В доме министра также идёт след Алекса. Но вот на минералах убитого мага и вообще всего конвойного автомобиля нет иных энергий, а случилось это раньше. Не мог же он сам в том-то состоянии всех замочить и скрыться после взрыва установки рубинов? Я сам вел допрос — после такого не скачут по лесам.

— Не мог, — повесил голову стажёр.

— Значит ищите лучше, — гаркнул начальник, собирая бумаги, разложенные по столу. — Я Леонарду не могу предоставить ваши гадания. Что вы, что другие группы, тащите мне свои фантасмагории из которых я должен по крупицам собирать пользу для следствия.

Он резко сунул стопку задокументированных доказательств агенту и жестом показал на дверь. Когда

кабинет опустел, начальник достал из ящика цветастую схему, принялся водить по ней пальцем, бормоча: "Тут выродки, тут полиция с щитами, тут мы с оружием, установка позади, на крыше…".

В логове отступников ночью…

Арес сидел на полу и копался в очередной папке. В одну стопку отправлялись полезные данные, в другую — мусор. "Революции раннего средневековья", "Модели спонсорства независимых СМИ", "Экономический форум (последний год)" и ещё многое сразу же летело во вторую. Рядом сидела Виктория, она старалась вчитываться в бесконечные бумаги, что-то помечала в листок и кое-как разобрала свою первую полку. Алекс же пропал на час в коридорах с ещё одной дверью на кодовом замке. Стоило им избавиться от присутствия дяди, как он тут же отвёл оборотней в сторону и, сбиваясь с мысли на мысль, попросил их перебрать всё, что есть в общей зоне. Как показали последние часы — были там бесполезные распечатки в неописуемом количестве. Даже многообещающий шкаф, где каждая папка была помечена аббревиатурой "ФСК" не произвела особого впечатления: многие разработки были устаревшими, о каких-то и так известно всем, что-то было лишь фантазиями, публикуемыми в пропагандистских газетах.

Без особых надежд открывая очередную папку, Арес чуть было не поперхнулся, резко встал и заозирался по сторонам.

— Ты чего? — встревожилась девушка, поглядывая то на него, то на, спящих рядом, волков.

— Арман — гнида, — процедил он сквозь зубы и бросил ей на стол файл. — Я скопировал твое дело на флешку, она была в сумке. Этот старый хрыч копался в моих вещах! И не просто копался, а ещё и не поленился, черт его, открыть, напечатать и заботливо поместить на свой алтарь макулатуры!

Пока он говорил, ярость, обуявшая его, чуть подутихла. Виктория прочла дело №155 о своей пропаже без особого интереса, будто ужасное прошлое не закончилось каких-то два дня назад, а было уже ею давно забыто и безразлично.

— А что это? — спросила она, ткнув тонким пальцем между строк.

Альфа пригляделся: это были пометки. Мелкий почерк, сливающий слова воедино — стиль Армана.

— "Фальсификация на день раньше", — прочитал он медленно. — "Свидетели в центре?". Тут дальше не вижу…

— Там поверх "обнародовать" он вывел: "козырь", — с грусной улыбкый сказала девушка. — Понимаешь? Он знал точно, когда меня похитили. Хотел придать огласке, видимо, чтобы оборотни взбунтовались, но понял, что это слишком мелкий повод и решил приберечь.

Арес не верил своим глазам. Такой цинизм был, как ему казалось, за гранью даже для дяди предателя. И, что самое главное — он всё знал. Арман не просто разыгрывал спектакль: смесь из альтруизма и благих намерений, которыми прикрывал использование чужих жизней в своих целях, он смотрел как они, словно лабораторные крысы, бегают по, лабиринту и съедают крупицы, такой желанной ими информации, уползая всё дальше от выхода. "А ведь есть и другие оборотни. Каждый со своей незавидной судьбой. Кого ещё он приберег и бросит в жернова, когда ему заблагорассудится? Чего он этим хочет добиться?".

Волк не успел обдумать свои же вопросы, в дверях показался Алекс. Он тяжело дышал, держа в руках маленький пожелтевший обрывок бумаги. Показав жестом, что нужно следовать за ним, оборотень быстрым шагом спустился по лестнице.

— Тут есть скважина. Её прикрывала крышка экрана, — бормотал он, показывая им на электронной механизм замка, который держался лишь на нескольких проводах. — На случай, если код забудет. Я обыскал тут всё, — он окинул взглядом трубы и щели, что покрывали паутиной стену. — И нашел это.

Арес взял у него из рук листок. Всё происходящее напоминало ему компьютерную игру, в которую играл один из следователей на рабочем ноутбуке: найди подсказку, расшифруй, перетяни мышкой на нужный объект, получи ещё одну загадку. Всё тем же почерком было нацарапано одно лишь слово: "брат".

— То есть ключ у Брута? — холодно спросила Виктория, стоявшая рядом.

— Нет, — отрезал альфа. — Они не общались всё это время. Я уверен.

— Ну, значит он в месте, которое связано с твоим отцом, — восстанавливая дыхание, сказал Алекс. — И точно здесь. Не стал бы Арман, в случае чего, ехать на другой конец города. А возможно и не ключ вовсе, а сам код.