Верю, судьба!

Белецкая Екатерина

–  Это верно, - согласился Атис. Он тоже подошел к своему цветку, но тот повел себя иначе, чем цветок Касси. Он игриво боднул Атиса краем чашечки в бок, тот не остался в долгу и толкнул чашечку обеими руками.

–  Кажется, что они разумные, - сказала Касси, продолжая поглаживать свой цветок, который льнул к ней, как кошка к хозяйке.

–  Полуразумные, - поправила Серафима.
– Да еще и жесткий инбридинг на хозяина.

–  Полоумные, - в свою очередь поправил Атис, снова получивший чашечкой в бок.
– Не цветы, а звери какие-то!

–  Разыгрался, - покачала головой Серафима.
– Ты поосторожней, Атис, а то еще оторвется до срока.

–  Я аккуратно, - заверил ее Атис и

снова толкнул цветок.
– Что ему сделается, железному.

–  Он не железный, - с обидой сказала Касси.
– Он теплый и мягкий.

–  А чего они тогда весь металлолом съели?
– возразил Атис.
– Очень даже железные. Крепкие, блин! Лепестки оторву! Чего дерешься!…

–  У него характер твой, - заметила Серафима.
– Хулиганы вы оба.

Касси встала со скамейки, потянулась, зевнула.

–  Спать хочется, - пожаловалась она.
– Что-то я последние дни сонная, как муха.

–  Значит, точно скоро полетите. Перед полетом так должно быть - в полете же спать некогда, - со знанием дела сказала Серафима.

–  Умная какая, - вздохнул Атис.
– И откуда ты всё знаешь?

–  Оттуда, - ощерилась Серафима.
– Читать надо больше, и думать, по возможности. Полет - это концентрация, понимаешь? Концентрация всего, что у тебя есть - сил, эмоций, знаний. Какое там спать!… Это твоя работа. И организм Летателя к ней за тысячи лет приспособился. Он чередует периоды релаксации с периодами сверхнагрузок. Полет - сверхнагрузка. Перед ней и после нее должны быть периоды релаксации. Так что спите, сколько влезет.

–  Вместе можно?
– невинно спросил Атис.

–  Пошляк, - сказала Касси.

–  Ах, какие тонкости, - заметил Атис.

–  О деле думай, - парировала Касси.

–  А я о нем и думаю, - возразил Атис.
– Продолжение рода, и всё такое прочее.

–  Ща я тебе продолжу род!

–  Ребята, - попросила Серафима.
– Давайте вы будете делать это всё после того, как вернетесь, хорошо?

–  Хорошо, - согласился Атис.

…Летатели.

Наверное, Серафима сумела приучить их к мысли о том, что они не такие, как все, что изменения, с ними происходящие - норма. Серафима многое помнила, Третий Род ничего не записывал, но информация выжила, переходя из поколения в поколение.

–  Мать рассказывала. А ей дед, - объясняла она.
– Летатели уже перед Закатом стали в большей степени символом, ну, как логотип Ойлл-о, что ли. Раньше-то они на самом деле работали - летали, следили. Потом появилась техника, ну и стали они такими, какими стали. А люди их всё равно любили, если кто Летателя видел, можно было желание загадать, на счастье. Самая хорошая примета - увидеть, как на закат летят. Говорили, что всё сбывается.

Лама беззвучной тенью скользил по дому, исполняя поручения, которые чаще всего давала ему всё та же Серафима. В разговоры Ом-мани старался не вмешиваться. Цветов он, судя по всему, побаивался.

А Касси и Атис учили карты, ели приготовленную им еду и помногу спали.

И опять, и опять видели сны.

Одинаковые сны.

* * *

Этот сон был - о смерти. О гибели. Все было, как в одном из спокойных снов - и все иначе. Мир был разделен надвое: грозовая стена с лиловыми вспышками молний, и алый огонь заката. Этот мир, знакомый по прежнему сну, уже не был напоен тишиной и теплым покоем. Касси летела между стенами тьмы и огня, и все вокруг ревело, звенело, грохотало, и раскаленный воздух рвался от напряжения. Касси-нынешняя не сразу поняла, откуда исходят эти звуки, обернулась - и застыла от ужаса, увидев огромные машины, хищные, стремительные, похожие на гигантских уродливых насекомых. Но Касси-Летателю было не до удивления, она знала, что

жуткие машины здесь для того, чтобы ее убить. И вот уже воздух рассекают огненные струи, пытаясь ее достать, сжечь, сбросить на землю; уже не полет - сумасшедшая пляска в воздухе, по всем осям движения. Воздух взрывался вихревыми потоками, небо с землей кружились в бешеном танце, и Касси знала, что это не бой - это бойня, они, Летатели, ничего не могут сделать против этих машин, единственная надежда - машины не такие маневренные, нужно заманить их в ущелье, в скалы, чтобы разбились в узком проходе. Но Касси-нынешняя понимала, что сбыться этому не суждено, потому что в следующий момент мир разлетелся в огненной вспышке, и глазами себя-извне она увидела, как падает вниз ее цветок, объятый пламенем, и летит к земле, отдельно от цветка, маленькая человеческая фигурка…

* * *

–  Я тоже видел это, - едва слышно ответил Атис, когда Касси рассказала ему про то, что ей приснилось ночью.
– Я не успел. Еще пара секунд, и успел бы, но мне не дали этой пары. Восходящий поток, понимаешь. Не сумел опуститься.

–  Восходящий поток, а потом твой цветок загорелся, и, кажется, ты горел вместе с ним, я видела. Это была наша смерть, - Касси говорила, глядя в сторону, в занавешенное тяжелой портьерой окно.
– Мне страшно, Атис. А если все повторится снова?

–  И мне страшно, - тихо ответил Атис.
– Только изменить мы уже ничего не можем.

Касси подняла руку, ладонью к Атису, демонстративно. Из центра ладони медленно выдвинулись два больших когтя, напоминающих кошачьи, но гораздо больше размером. Острых. И черных.

–  Это появилось сегодня утром, - сказала она.
– Вначале чесались ладони. А потом - как будто это было всегда. Сима говорит, что это нормально, но для чего это может быть нужно Летателю? Мы же не кошки, - Касси хмыкнула чуть смущенно.

–  Ну, у меня это появилось раньше, если помнишь, - сказал Атис. Тоже поднял было руку, но раздумал.
– Что ты этим хочешь сказать? И почему спрашиваешь меня? Пойдем, спросим у Симы.

–  Потому что там был ты, - ответила Касси.
– А не Серафима.

–  Ну и что, что был?
– возразил Атис.
– Не помню я, для чего. Пошли, поинтересуемся.

Серафиму они обнаружили в кухне, где она пила какой-то травяной отвар в обществе ламы и Абсорбента. В кухне стало последнее время очень уютно, и поселились какие-то чудесные, не знакомые ни Касси, ни Атису домашние запахи. На окна Серафима пристроила новые белые занавески, на стол постелила дорогущую скатерть из натурального льна, а на стену, в уголок, пристроила маленькую иконку, которую, оказывается, постоянно возила с собой. На иконе Атис с удивлением разглядел знакомого ангела, правда, без меча. Сима объяснила, что это - Егорий, Победоносец и Защитник. Молитв травница знала немного, но читала их каждый вечер, особо не скрываясь. Атис отлично знал, что и иконы, и молитвы запрещены. Однако на травницу запрет, судя по всему, не распространялся.

Касси присела за стол. Чайник был все тот же, каким они пользовались обычно, но аромат выдавал - на этот раз Сима заварила что-то совершенно незнакомое.

–  Что это вы здесь пьете?
– осведомилась Касси, в присутствии ламы мигом впадая в свой обычный недовольно-снобистский тон.
– Особый напиток для травниц и левитаторов?

–  Ромашку с мятой и смородиной, - ответила Серафима.
– Ну и малины там немножко, для запаха. Налить?

–  Налей, - чуть помедлив, согласилась Касси и достала пару кружек.
– Всем налей. Сима, мы к тебе с серьезным вопросом, - она продемонстрировала травнице свои "когти".
– Для чего это может быть нужно? Для драки? Ведь такой штукой можно и убить. Ты только посмотри!