Весь Дэвид Болдаччи в одном томе
Шрифт:
ЛЮТЕР АЛЬБЕРТ УИТНИ.
Родился 5 августа 1929 года. Также был приведен номер карточки системы социального страхования; первые три цифры «179» говорили о том, что выдан он был в Пенсильвании. В описании внешности указывалось, что Уитни пяти футов восьми дюймов роста, весит сто шестьдесят фунтов и имеет на левом предплечье шрам длиной два дюйма. Это соответствовало тому, что рассказал о Роджерсе Петтис.
Воспользовавшись единой федеральной базой данных, Бёртон получил хорошее представление о прошлом этого человека. В прошлом три судимости за грабеж. В трех разных штатах. Уитни долго был за решеткой и в последний раз вышел на свободу в середине семидесятых. С
Одна заковырка: последним известным местом его жительства значился Нью-Йорк, и с тех пор прошло уже почти двадцать лет.
Решив двинуться по пути наименьшего сопротивления, Бёртон зашел в телефонную будку и схватил телефонный справочник. Сначала он проверил округ Колумбия: на удивление пусто. Затем Вирджиния. Там значились три Лютера Уитни. Следующий звонок Бёртон сделал в полицию штата Вирджиния, где у него имелись давнишние связи. Знакомый через компьютер запросил отдел транспортных средств. Двоим из Лютеров Уитни было двадцать три года и восемьдесят пять лет соответственно. Однако Лютер Уитни, проживающий в Арлингтоне по Восточной Вашингтон-авеню, дом 1645, родился 5 августа 1929 года, и номер его карточки системы социального страхования, которая в Вирджинии используется также как номер водительского удостоверения, подтвердил, что это тот самый человек. Но был ли он Роджерсом? Существовал только один способ проверить это.
Бёртон достал записную книжку. Фрэнк любезно позволил ему ознакомиться с материалами дела. После трех гудков Джером Петтис ответил на звонок. Туманно представившись помощником Фрэнка, Бёртон задал свой вопрос. Последовали пять долгих секунд, в течение которых агент старался сохранить целой свою нервную систему, слушая дыхание человека на другом конце линии. Как оказалось, ответ стоил краткого ожидания.
— Черт побери, точно! Движок чуть не заклинило. Кто-то не до конца закрутил крышку масляного радиатора. Доливать пришлось Роджерсу, поскольку он сидел на канистре с маслом, которую мы возим сзади.
Поблагодарив его, Бёртон положил трубку и взглянул на часы. У него еще оставалось время до того, как нужно будет позвонить Фрэнку. Несмотря на растущее число улик, Билл еще не был до конца уверен в том, что именно Уитни сидел в хранилище, однако нутро подсказывало ему, что он — тот, кто ему нужен. И хотя нечего было и думать о том, чтобы после убийства Лютер Уитни оказался где-либо поблизости от своего дома, Бёртон хотел лучше прочувствовать этого человека и, если повезет, получить какую-нибудь наводку на то, куда он скрылся. А для этого лучше всего было наведаться туда, где он живет. Раньше полиции. Бёртон быстро направился к своей машине.
Погода снова стала сырой и холодной: мать-Природа играла с самым могущественным городом на земле. Щетки непрестанно двигались туда и обратно по лобовому стеклу. Кейт не могла точно сказать, зачем находится здесь. За все эти годы она приезжала сюда ровно один раз. И даже тогда осталась в машине, а Джек отправился к Лютеру. Чтобы сообщить ему о том, что его, Лютера, единственная дочь выходит за него, Джека, замуж. Джек настоял на этом несмотря на ее заверения в том, что отцу все равно. Судя по всему, Лютеру было не все равно. Он вышел на крыльцо и улыбнулся ей. При этом все его тело как-то неловко дернулось ей навстречу, выдавая то, что он хочет подойти
Тогда Кейт решительно отвернулась в сторону и скрестила руки на груди, дожидаясь, когда Джек сядет в машину и они уедут. Когда они разворачивались, она мельком увидела в зеркале заднего вида отражение невысокой фигуры. Отец показался ей гораздо ниже ростом, чем она помнила, буквально крошечным. В ее сознании он навсегда останется огромной глыбой, заполняющей пространство, подавляющей своей массой, олицетворяющей все то, чего она боялась и что ненавидела в этом мире. По-видимому, на самом деле этого образа никогда не существовало, однако Кейт отказывалась это признать. И хотя ей больше не хотелось иметь дело с этим человеком, она не могла оторвать от него взгляд. Больше минуты, пока машина набирала скорость, ее глаза не отрывались от фигуры мужчины, который сначала дал ей жизнь, а затем с жестокой бесповоротностью разрушил жизнь ее и ее матери.
Машина уехала, а Лютер продолжал смотреть ей вслед с выражением грустной обреченности на лице, удивившим Кейт. Но она отмахнулась, посчитав это очередной уловкой отца, направленной на то, чтобы породить в ней сознание вины. Ни в коем случае нельзя приписывать благородные качества любым его поступкам. Он — вор, не ставящий ни в грош закон. Варвар в цивилизованном обществе. В его поступках просто не может быть места искренности. Затем машина завернула за угол, и отец исчез, словно он был на веревке и его резко отдернули…
Кейт свернула на дорожку. В доме царила кромешная темнота. Фары машины Кейт ярко вспыхнули в катафотах другой машины, стоявшей перед ней, ослепив ее. Погасив свет, она сделала глубокий вдох и выдох, успокаивая нервы, и выбралась в холод и сырость.
Прошедший снегопад был слабым, и его скудные белые остатки захрустели под ногами у Кейт, направившейся к входной двери. К ночи температура опустилась ниже точки замерзания. Кейт оперлась рукой о вторую машину, чтобы удержать равновесие. Несмотря на то что она не ожидала застать отца дома, она вымылась и уложила волосы, облачилась в костюм, предназначенный для судебных заседаний, и даже сделала макияж. Кейт преуспела в своем деле, и если судьба сведет их с отцом лицом к лицу, она хотела показать ему, что, несмотря на плохое обращение с его стороны, она не только выжила, но и процветает.
Ключ по-прежнему лежал там же, где и много лет назад, как ей тогда говорил Джек. Кейт всегда поражалась, что отпетый грабитель оставлял свой собственный дом таким незащищенным. Кейт отперла дверь и зашла внутрь, не заметив машины, остановившейся напротив, водитель которой внимательно наблюдал за ней, уже записав номер ее автомобиля.
В доме стоял затхлый запах нежилого места. Кейт иногда мысленно пыталась представить себе, каким он окажется внутри. Она предполагала, что в доме отца царит чистота и порядок, — и не обманулась в своих ожиданиях.
В темноте Кейт села в кресло в гостиной, не догадываясь, что у отца оно любимое, даже не подозревая, что Лютер бессознательно сделал то же самое, зайдя к ней в квартиру.
Фотография стояла на каминной полке; ей было уже лет тридцать. Кейт у матери на руках, спеленатая с головы до ног, под розовым чепчиком видны пряди черных как смоль волос: она родилась с необычайно густой шевелюрой. Отец, спокойный, в шляпе, стоит рядом с матерью и дочерью, своей мускулистой рукой прикасаясь к крошечным растопыренным пальчикам девочки.