Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Наступила пауза.
Пауль оглядел фрименов, неподвижно стоявших за спиной Стилгара. Каждый в этот миг повторял про себя слова молитвы. И он подумал: вот народ, чья жизнь состоит из непрерывных сражений и убийств, каждый день которого исполнен лишь ярости и скорби — и никто из них даже представить себе не мог, что явится нечто и заменит эти чувства… Единственно — мечта, которой поделился с ними незадолго до гибели Лиет-Кинес. Поделился — и смог заразить ею и самого Пауля, и его мать.
— Где Господь, Который вел нас по пустыне, по земле пустой и необитаемой, по земле сухой, по земле тени смертной? — вопросил Стилгар.
— Он вечно пребудет с нами, — хором, нараспев произнесли фримены.
Стилгар расправил плечи, подошел вплотную к Паулю и понизил голос:
— Не забудь, чему я тебя учил. Действуй прямо и просто, не вздумай фокусничать. У нас дети впервые вскакивают на червя в двенадцать. Ты больше чем на шесть лет старше, и ты не был рожден для нашей жизни. Тебе не нужно сейчас поражать нас своей смелостью: мы знаем, что ты храбр. Все, что ты должен сделать, — это подманить Подателя, вскочить на него и проехать некоторое расстояние.
— Не забуду, — ответил Пауль.
— Ну, смотри. Я учил тебя и не хотел бы, чтобы ты осрамил меня.
Он вытащил из-под плаща пластиковый шест около метра длиной. С одного конца шест был заострен, на другом была закреплена заводная пружинная трещотка.
— Я сам подготовил для тебя манок. Он в полном порядке. Бери.
Пауль принял манок, ощутил теплый, гладкий пластик.
— Твои крючья у Шишакли, — продолжал Стилгар. — Он вручит их тебе, когда ты поднимешься вон на ту дюну. — Он показал рукой. — Вызови большого Подателя, Усул. Веди нас!
В его голосе звучала не только ритуальная торжественность, но и тревога за друга.
В этот миг солнце словно выпрыгнуло из-за горизонта. Небо сразу же приняло серебристый серо-голубой цвет — это обещало день необычайно сухой и жаркий даже для Арракиса.
— Приходит палящий день, — провозгласил Стилгар уже совершенно торжественным тоном. — Ступай, Усул, и оседлай Подателя, и отныне странствуй в песках, как подобает вождю людей.
Пауль отсалютовал своему знамени — ветер стих, и черно-зеленое полотнище неподвижно обвисло — и повернулся к дюне, на которую указал Стилгар: грязно-бурые склоны, S-образный гребень. Остальные уже уходили в противоположную сторону и поднимались на дюну, под склоном которой укрывался их лагерь.
Перед Паулем оставался только один человек — Шишакли, взводный командир федайкинов. Его лицо было закрыто, между капюшоном и лицевым клапаном виднелись только раскосые глаза.
Шишакли протянул ему два тонких, похожих на хлысты прута, каждый был метра полтора длиной, со сверкающим крюком из пластали на конце. Второй конец был утолщенным и шероховатым для надежного захвата.
— Это мои собственные крючья, — хрипло пробасил Шишакли. — Они меня ни разу не подводили.
Пауль кивнул, сохраняя молчание, как велел обычай. Взял крючья, обошел Шишакли и продолжил подъем к гребню дюны. На самом верху он остановился, оглянулся: его отряд рассыпался по пескам, точно вспугнутая мошкара. Впечатление усиливали развевающиеся на ходу полы одежд. Теперь Пауль остался один. Он стоял на песчаном гребне, и перед ним раскинулась Пустыня. До самого горизонта, плоского и неподвижного. Стилгар выбрал хорошую дюну: она была выше остальных, и с нее было дальше видно.
Наклонившись, Пауль глубоко воткнул шест манка в наветренный склон, где песок был плотнее, и, значит, стук манка передавался по нему лучше. Несколько секунд он медлил, в последний раз вспоминая полученные уроки и думая о предстоящем деле — поистине деле жизни или смерти.
Как только он отпустит стопор, манок застучит, где-то в песках гигантский червь, Податель, услышит этот стук и придет на него; пользуясь похожими на хлысты крючьями, учили Пауля, можно вскарабкаться вверх по крутому боку червя. Червь сам поможет ему: пока крюк оттягивает назад передний край одного из кольцевых сегментов его тела, открывая более нежную плоть колючему песку, животное не уйдет под поверхность и, более того, извернется так, чтобы открытый участок оказался насколько возможно дальше от песчаной поверхности.
Я — наездник Пустыни, сказал себе Пауль.
Он глянул на крючья в левой руке и подумал, что, для того чтобы заставить Подателя поворачивать и двигаться в нужную сторону, надо только передвигать эти крючья по краю сегмента гигантского тела. Он видел, как это делается. Ему помогали вскарабкаться на червя для коротких тренировочных поездок. Раз захваченного червя можно было гонять, пока тот не обессилеет и не встанет неподвижно в песках. Тогда приходилось подманивать свежего.
Как только он пройдет испытание, он получит право совершить поездку за двадцать манков к югу, чтобы отдохнуть и восстановить силы в краю женщин и детей, укрытых от погромов среди новых пальмовых рощ, в тайных сиетчах под землей. Он поднял голову и взглянул на юг, напомнив себе, что в испытании есть два неизвестных: неукрощенный червь, вызванный из просторов эрга, и сам новичок испытуемый…
«Тщательно оцени подходящего к тебе Подателя, — наставлял Стилгар. — Стой достаточно близко, чтобы вскочить на него, но не настолько, чтобы он тебя проглотил».
Он решительно отщелкнул стопор. Трещотка завертелась, и по пескам разнесся размеренный стук: тумп… тумп… тумп…
Он, выпрямился, оглядел горизонт, помня слова Стилгара: «Тщательно следи за направлением его движения, просчитай его путь. Помни: червь редко подходит к манку незаметно. Но все равно будь настороже и слушай: часто ты услышишь приближение червя прежде, чем увидишь его».
Вспомнил он и предупреждение Чани — ночью в палатке ее одолел страх за него, и она шепотом повторила: «Когда выберешь позицию близ пути Подателя — стой абсолютно неподвижно! Даже думай, как маленькая дюна. Укройся плащом — и стань ею, стань песчаным холмиком снаружи и внутри».
Пауль медленно оглядывал горизонт, слушал и ждал появления знака червя — все как учили.
И он пришел с юго-востока: далекое шипение, песчаный шорох. Затем он увидел вдали в утреннем свете, бросавшем длинные тени, след быстро идущего червя — никогда еще он не видал Подателя таких гигантских размеров и даже не слыхал о таком. В нем было не меньше полулиги в длину, а песчаная волна перед головой чудовищной твари казалась настоящей движущейся горой.
Я не видал ничего подобного ни в реальности, ни в своих видениях, подумал Пауль. И побежал наперерез — занять позицию для перехвата червя, полностью поглощенный предстоящим испытанием.