Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— У нас свои обязанности, и в армии подчиняются приказам. Мы не можем допустить, чтобы люди бродили и разносили разные истории о наших подопечных.
— Ни одного слова из наших уст, Лиам.
— Ты так только говоришь, и сейчас ты трезвый. А что будет, когда в тебе будет спиртное?
— Не распускай язык, Лиам. ИРА хранила честь Ирландии, когда еще даже твоя армия не могла протянуть руку помощи.
Слабая улыбка тронула губы Лиама.
— Да, а ведь ходит история, что это именно ты взорвал семью О'Нейла.
— Лживые вещи говорят о многих из нас, Лиам. — Херити посмотрел на автоматическую винтовку в руках Лиама, и его голос стал вкрадчивым. — Дружище, когда мы детьми резвились на сене, кто из нас мог предвидеть такой вот день?
— У тебя всегда был хорошо подвешен язык, Джозеф, но все, что я слышу из твоих уст — это что ты думаешь, будто янки действительно наш Безумец. Почему это… дружище?
Херити посмотрел во тьму, собирающуюся над долиной. В окнах виллы были видны мерцающие огни свечей. Где-то внизу, в темноте, замычала корова. Задумчивым голосом он сказал:
— В тот первый день, когда мы вместе шли по дороге, я повернул разговор на терроризм, как они это называют. Янки сказал, что ИРА предала ирландскую честь.
— Точные слова из писем Безумца, но эти слова знают теперь все. Я не удовлетворен, Джозеф. Что я скажу Дублину?
— Скажи им, что я не уверен… это означает, что он остается заряженной бомбой, которую мы не можем трогать.
— Ты позволил ему носить пистолет, — сказал Лиам. — Почему?
— Чтобы он думал, что я ему доверяю.
— А ты не доверяешь.
— Не больше, чем я доверяю тебе. Может быть, вернемся в ту хижину с твоим полевым телефоном?
— Я не позволю никому из вас уйти отсюда живыми! У меня есть приказ защищать тайну Маккрея.
Херити резко повернулся к нему вплотную лицом.
— Янки мой! Ты понимаешь? Не твое дело решать вопрос жизни и смерти! Он мой!
— Это то, что говорят в Дублине, — мягко сказал Лиам. Он развернулся и пошел впереди по тропинке наверх туда, где стоял Джон.
Джон наблюдал, как к нему приближаются двое мужчин, и был поражен, когда Лиам без всякой паузы сказал:
— Ты идешь с нами, янки.
Не имея возможности слышать, о чем эти люди разговаривали внизу, Джон занялся предположениями. «Херити — это его охрана, а не конвоир, — решил Джон. — Он что-то подозревает. Но что именно он подозревает?»
Настороженный, он догнал мужчин и пристроился сзади них, чувствуя страх. В караульной хижине они захватили с собой отца Майкла, оставив мальчика спать на подстилке в углу. Когда они вошли в маленькую деревянную хижину, далеко внизу под игровой площадкой виллы, наступила полная темнота.
Войдя в хижину, Лиам чиркнул спичкой и зажег свечу, осветившую внутреннюю обстановку. Вся она была из необструганной древесины, с грубой крышей над головой. Единственный стул и стол составляли всю мебель, на столе стоял черный полевой телефон с трубкой в корпусе защитного цвета. Провод от телефона выходил наружу под стропилами крыши. Снаружи раздался звук шагов, и до них донесся голос Джока:
— Все на месте, Лиам.
Лиам явно расслабился. Он указал отцу Майклу на стул.
— Я устроил так, что ответит лично Маккрей. Ему не терпится провести теологическую дискуссию, как он сказал.
Отец Майкл, который молчал все время по дороге вниз, к хижине, взял трубку и приставил ее к уху.
— Благодарю вас, Лиам.
— Он ответит или выпустит прямо сюда в нас ракету, — пробормотал Херити. — Что мы можем сделать?
— Мы можем заставить его поголодать, когда у него выйдет вся еда, — сказал Лиам. — А теперь тихо! Ты и так доставил нам достаточно неприятностей!
— Жестокие слова, жестокие слова, — сказал Херити.
Лиам снова покрутил рычажок телефона.
— Почему мы дожидались ночи? — спросил отец Майкл.
— Так всегда делает мистер Маккрей, — сказал Лиам. — Ему нравится, когда мы спотыкаемся в темноте.
— И держу пари, что у него есть инфракрасный прицел, — сказал Херити.
В комнате воцарилась тишина, странная неподвижность, как будто вошел призрак и заглушил здесь все живое.
Лиам щелкнул выключателем на боку зеленого корпуса телефона. В аппарате послышалось мягкое гудение.
— Мы будем слушать, — сказал он, — но говорить будет только священник.
Вскоре в телефоне раздался щелчок, и мужской, хорошо модулированный голос произнес:
— Это священник?
Отец Майкл прочистил горло.
— Здесь отец Майкл Фланнери.
«Он нервничает», — подумал Джон.
— И что вы хотите, священник? — Голос Маккрея звучал насмешливо. Это был голос культурного, воспитанного человека, вежливо разговаривающего с мелким чиновником.
Отец Майкл выпрямился, прижав телефонную трубку к уху.
— Я хочу знать, каким образом эти молодые женщины забеременели!
— Ох, уж это невежество католического духовенства, — сказал Маккрей. — Неужели никто не объяснил вам функционирование…
— Не умничайте со мной! — резко перебил его отец Майкл. — Я хочу знать, обвенчаны ли эти девушки с отцами их…
— Придержите свой язык, священник, или я сотру вашу хижину вместе с вами с лица земли.
Отец Майкл сделал конвульсивный глоток, затем продолжил:
— Вы ответите на мой вопрос, мистер Маккрей?
— Ну что ж, эти молодые женщины беременны, потому что это является обязанностью жрицы. Они лежали под рябиной во время полнолуния, и я оплодотворил их. Пусть будет благословение священной рябины со всеми нами.