Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
— Ладно уж, — сказал поэт почти миролюбиво. — Твоя взяла. Бери, неси, делай что хочешь.
— Правильно, — сказала Зоя Платоновна. — Раскаяние — шаг к исправлению.
Интересно было пролистать плотные, с золотым обрезом страницы альбома. Голоса тех времен… Почерки разные. Видно, друзей у владелицы альбома было немало. Альбом надо отвезти в Москву. Мало ли что там может быть? Например, варианты, разночтения. Знакомый почерк. Чей почерк? Почерк Пушкина. Могло быть и такое? Господи, что я делаю? Я гляжу на страницу с автографом Пушкина!
— Ты чего? — спросил подозрительно поэт. — Сто рублей между страницами нашла?
— Нет, — сказала Зоя Платоновна, медленно закрывая альбом. Только не выдать себя… Если он узнает, он не остановится ни перед чем, он не остановится перед убийством…
— Пошли, — сказала Зоя Платоновна.
И сразу повернулась к двери. И шмыгнула в нее, не глядя, идет он следом или нет. Сзади стучали его мелкие шаги. Зоя Платоновна сбежала по лестнице, а он закричал вслед:
— Ты куда! Все равно догоню.
Но Зоя Платоновна уже стояла на улице. В безопасности. Вокруг ходили люди, можно было в случае чего закричать. Под мышкой у нее был альбом с автографом Пушкина и неизвестно еще чьими автографами. Открытие мирового значения, которое следовало вырвать из лап поэта-самозванца.
— Никуда я не бежала, — сказала Зоя. — Письма не забыли?
— Здесь они.
Глава 5
Труднее оказалось найти хозяев альбома. Дома в том переулке оказались такими похожими, что никак не поймешь, из какого же вчера вечером выскакивал возмущенный Митя.
Зоя прошла переулок из конца в конец, вглядываясь в одинаковые фасады, в одинаковые цветы на подоконниках, а когда повернула обратно, старьевщик взбунтовался.
— Отдавай альбом, — сказал он.
— Не отдам, — в отчаянье ответила Зоя Платоновна.
— Тогда гони за него полсотни, — сказал старьевщик.
— Почему полсотни? — спросила Зоя Платоновна. — А то отниму, — сказал старьевщик.
— Я буду кричать, — сказала Зоя Платоновна.
— Кричи, а я скажу, что ты меня обокрала. Меня знают, а ты приезжая. Придумала ты про хозяев.
— Они здесь живут!
— Никто здесь не живет. Давай полсотни, и молчим. Ты молчишь, я молчу — все молчат.
Полсотни. Это все, что она взяла с собой из Москвы. Но промедление смерти подобно — старьевщик уже вышел из-под контроля.
— Сорок, — сказала Зоя Платоновна. — Мне надо на обратную дорогу оставить.
— Пятьдесят, — сказал старьевщик и протянул руку к альбому.
— Держите, — сказала Зоя Платоновна, стараясь достать деньги из сумки и при том не выпустить альбома.
Старьевщик принял две лиловые бумажки и сказал:
— Надо было сотню просить, что-то ты легко согласилась. Он тихо засмеялся, а Зоя Платоновна увидела, как по переулку бредет Митя, уже не в пижаме, а в джинсовом костюме.
— Здравствуйте! — закричала Зоя Платоновна, поднимая альбом, как знамя. — Узнаете?
Не может быть! — закричал владелец альбома и бросился к ней.
— Ах да, — вспомнила тут Зоя Платоновна. — А где письма? Письма лежали на мостовой, аккуратной пачкой. Но старьевщика рядом уже не было.
Глава 6
Уже начало смеркаться. Они положили альбом на стол у открытого окна на улицу и не спеша листали его.
— Грех какой, — повторял Митя, — не будь этих событий, он мог бы до скончания века в чулане пролежать. Стыд, понимаете?
— Я же тебе говорила, — радовалась обретению молодая жена Римма. — А ты ругался.
— А вот эта подпись? Как вы думаете, это может быть Лев Толстой? — спрашивал Митя. Ему очень хотелось, чтобы в прапрабабушкином альбоме отметилась вся русская литература.
Они проглядели альбом начерно. Автографов Пушкина там было два и даже один рисунок — женская головка. А вдруг Пушкин чувствовал к прапрабабке сердечное влечение?
Римма собрала на стол, они выпили по маленькой за литературное счастье. Время от времени они кидали взгляды на альбом, как на живого друга, зашедшего в гости. Они обсуждали, Как повезут его в Москву и какое там будет удивление. Приятный час провели за разговором.
— Все-таки хорошо, что у вас с собой полсотни было, — сказал потом Митя. — Вы не думайте, мы вернем, мы же понимаем.
— Конечно, Митенька, — сказала Римма. — Я из своих отдам, которые мне мама на холодильник дала. Ведь я во всем виновата…
— Ну что вы, — сказала Зоя Платоновна. — Как можно. Ей показалось, что от окна послышалось какое-то шуршание. Она обернулась и не поверила глазам. Альбома на столе не
было.
— Митя! — закричала она.
— Митя!.- закричала молодая жена.
— Это он, подлец! — закричал Митя. — Он подслушивал! Он все понял!
Митя бросился к окну, но наткнулся на край стола, свалил его и этим помешал вскочить Зое Платоновне. И пока они разбирались в ногах, руках и битой посуде, похитителя и след простыл.
Глава 7
Когда они добежали до дома, в котором жил поэт Крымский-Москвич, уже почти стемнело. Они будто на крыльях мести взлетели на второй этаж. Митя грохнул кулаком в дверь.
— Сейчас я ему! — прорычал он.
— Нет его, — сказала Зоя Платоновна. Она показала на запертый висячий замок. — Ничего, — сказал Митя. — Он от нас не скроется.
Они спустились вниз. Они молчали. Молодую жену била нервная дрожь. Неподалеку гуляли ребята с транзистором и гремела веселая музыка. Мигая огоньками, пролетел самолет.