Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
— Мне бы тоже на вашем месте было жаль. Дай-ка сюда.
Я послушно отдала ему контейнер. Ричард осторожно подцепил ногтем тонкую фотографию на крышке контейнера. И протянул ее мне.
— Разумеется, я нарушаю правила, — сказал он. — Но мне хочется, чтобы у вас осталась память… — Он перевернул фотографию «инопланетянина», посмотрел и добавил: — Ведь это принадлежит мне… лично.
Я взяла фотографию и на другой стороне увидела аккуратную надпись: «Дорогой Ричард! Надеюсь, что мы скоро увидимся. Привет от нас с Ниной. Твой брат Василий».
— Спасибо, — сказала я. — Вы простите, что мы вам не поверили.
— А поверить трудно, — сказал Ричард. — Я благодарен вам от своего имени и от имени тех космонавтов, к которым мы завтра же пошлем помощь…
— Через сто пятьдесят лет, — поправила его я.
Ричард выбил трубку, поднялся, мы поднялись тоже. Он попрощался с нами. Потом сказал:
— Я очень прошу оставить все между нами.
— Нам бы никто не поверил, — сказал Димка.
Ричард повернулся и пошел прочь.
Он перешел улицу на зеленый свет, свернул за угол. Он не обернулся.
Мы смотрели ему вслед.
Больше мы его, разумеется, никогда не видели.
Когда мы пошли обратно, Димка сказал:
— Фотография будет храниться у нас с тобой по очереди. Всю жизнь. И у наших детей. Чтобы можно было ее вернуть Ричарду через сто пятьдесят лет.
И я согласилась с Димкой. Фотографию надо будет возвратить. Второй у Ричарда нет.
Глава 11
Когда я вернулась домой, Петечка уже пришел к нам.
— Мария, — сказал он мне, — завтра моя статья будет в газете. Главный обещал.
— Я знаю, — сказала я. — Я ее видела.
Петечка не понял, что я имею в виду.
— Там справа от твоей статьи, — не удержалась я, — будет еще фотография прядильщицы Сидоровой. Очень красивая женщина.
— Угадала, — засмеялся Петечка. — Как странно! Сегодня как раз наш фотограф вернулся с прядильной фабрики и привез оттуда снимки. А я написал новые стихи. Хочешь послушать?
— Читай, — сказала я, подходя к окну.
Корабль стоял посреди двора, и требовалось немало воображения, чтобы представить себе, каким он был тысячу лет назад, то есть каким он должен быть через сто с лишним лет.
«И еще», — подумала я, — только мы с Димкой знаем, что вот те железки видели просторы далекой-далекой планеты у звезды Барнарда. А мои правнуки полетят на звезду Барнарда».
Инопланетяне
О том, что прилетели пришельцы, Донат Пронькин узнал первым. И не потому, что верил в них или ждал прилета, а наоборот — у Доника, как говорит химик Волин, трезвый научный ум, не допускающий мистической чепухи, потому что она лежит за пределом опыта. Доник с детства преклонялся перед вольными мыслителями восемнадцатого века, а бабушка говорит, что уже в три года он не хотел слушать сказки и требовал правды о том, как размножаются цветы и куда прячется на ночь солнце.
История про цветы, неосторожно рассказанная бабушкой при гостях, сильно повредила Донику, потому что Катька разболтала об этом всему дому. Даже в свободной стенной газете 7-го «Б» был нарисован букет с подписью: «Групповое изнасилование ромашки».
Катька, хоть ей и замуж пора, верит в любого шарлатана. У нее свой аргумент: «Но ведь его по телевизору показывали». Пришельцы размещаются у нее в области религиозного сознания, о них не надо рассуждать — в них надо верить. А они за это в самый критический момент прилетят на землю, погрозят пальчиками и велят нам не взрывать атомные бомбы или не расстреливать в либерийской церкви беженцев.
Пришельцы высадились в среду около десяти вечера, в сквере на той стороне 4-й Охотничьей улицы, и все произошло так буднично и тихо, что ни один поклонник инопланетян в это бы не поверил. Для них пришествие инопланетян — это эффектное зрелище с фейерверком, выступлениями на митинге в пользу космического братства, телевизионным репортажем и конечно же портретами пришельцев — чем страшнее, тем убедительнее.
Минут за пятнадцать до высадки Доник позвал Барбоса погулять.
Барбоса, правда, и звать не надо было, он давно сидел у двери.
Барбос с детства воспитывался как собака, потому что Доник мечтал о щенке, а ему купили котенка. Доник внушил котенку собачьи правила поведения. В частности, вечерние и утренние прогулки. Собак Барбос не боялся, а на котов не обращал внимания, не считая их за людей.
Доник с Барбосом перешли в сквер на той стороне улицы, и в этот момент опустился инопланетный космический корабль.
Если спросить Доника или Барбоса, какой он был из себя, они бы не ответили, потому что он был темным и его очертания скрадывались ночью и кустами. Нечто огромное и непроницаемое для света беззвучно, но тяжело опустилось на поляну метрах в ста от Доника. Было так тихо, словно это тело намертво отрезало все звуки еще не уснувшего города.
Доник, охваченный тревогой, снял очки и стал протирать их большими пальцами, что служило у него признаком волнения, а Барбос совсем не по-собачьи прижался к ногам хозяина и опустил хвост, лишь подрагивая его концом.
Доник всматривался в темноту, думая, что вот-вот в центре тьмы образуется светящийся квадрат, оттуда и выйдут пришельцы.
Время шло, никакого люка не образовывалось. Донику хотелось уйти, но уходить тоже было страшно, потому что пока ты неподвижен, тебя могут не заметить, а начнешь двигаться — станешь виден. Это был древний закон леса, и Доник подчинялся ему, хотя и не был лесным жителем.
И вдруг сверху, с той точки, откуда начинались звезды, возник тонкий, как лезвие кинжала зеленый луч, опустившийся к земле. И тут же Доник услышал то, что услышать было невозможно — как отворились люки корабля и оттуда стаей тараканов или других совершенно беззвучных насекомых хлынула волна пришельцев, и он понял, хоть не услышал и не увидел, что пришельцы очень малы размером и что они охвачены страхом, иным, нежели тот, что владел Доником и Барбосом — но без сомнения страхом, заставлявшим их стремиться отбежать от темной массы корабля, прежде чем случится нечто ужасное.