Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Оказалось, что я не заметил, как она была причесана и одета. Видно, она слишком быстро исчезла, я больше слушал, чем смотрел.
Покои, отведенные мне, были скромны и скудно обставлены. Очевидно, здесь никто не жил, комнату берегли для гостей. Густой паутиной затянуло темные углы и провалы между подушками на диванах. Никому не пришло в голову вытереть пыль со стола и подмести пол. Я прошел к небольшой двери, за которой, как надеялся, располагался туалет. От каждого моего шага небольшие клубы пыли поднимались с ковра.
Умывальник, представлявший собой неглубокий керамический чан, был пуст и пылен. Никакого крана к нему не вело.
Пожалуй, если этот Господин так же встретит комиссара, его ставка на галактическую помощь бита. Неужели он этого не понимает? Не сам комиссар ему страшен — тот может и не обратить внимания на афронт, зато свита, советники и референты — мои дорогие коллеги не преминут сделать выводы. Никакой комиссар не переспорит своего штаба…
Пока я стоял посреди тесной туалетной комнаты, послышался грохот несущегося ко мне стада носорогов.
Я с опаской выглянул в большую комнату и увидел, как туда вбежала бригада тяжело вооруженных водопроводчиков или подобных им существ. Они тащили дымящийся котел с кипятком, а следом за первой бригадой водопроводчиков прибежали рабы или вельможи с щетками, швабрами и тряпками. Отшвырнув меня в угол, эта толпа занялась приведением в порядок моей опочивальни, отчего я чуть не задохнулся от пыли, будто снова очутился на Пустоши.
Я еще не успел прийти в себя, как всю эту братию как корова языком слизала. Я стоял посреди чистой комнаты, хлопья пыли медленно опускались на диваны, чтобы занять свои законные места, а из ванной тянуло густым паром.
И тут вошел Господин Тумана, разодетый, как на Похороны Початка — главный здешний праздник. С удовольствием обозревая мои покои, он произнес:
— А вас, как я погляжу, недурно устроили.
Он был фанфароном и демагогом. И хоть здесь митинги строго запрещены, я отлично представил его на трибуне митинга, выступающего за права матерей-одиночек либо отцов-алиментщиков и связывающего их судьбу с судьбами вселенской демократии.
— Спасибо, — сдержанно ответил я. К счастью, я не дипломат и в мои задачи не входит утряска, увязка и сглаживание углов. — Но я не понимаю, зачем надо было проводить уборку в моем присутствии.
Господин печально улыбнулся.
— Ни на кого нельзя положиться, — сообщил он мне доверительно. — Когда дама Лиина сказала мне, что вы проследовали в опочивальню, я решил проверить, все ли готово. А мне сообщили, что скоро будет готово… Они, видите ли, решили, что вы приезжаете завтра!
И этот мерзавец рассмеялся, полагая, что провел меня.
— Лиины здесь не было, — сказал я.
— Дама Лиина видит сквозь стены, — сказал Господин, не скрывая издевательской усмешки. — Она уже далеко, но видит вас.
— Хорошо, — сказал я, стараясь сократить встречу, ведь я так и не успел умыться. — Первое, о чем мне хотелось бы вам сообщить…
— Не надо, не сейчас! — Он выставил перед собой короткую пухлую руку и растопырил пальцы, словно намереваясь собрать в горсть мое лицо. — Мы все обсудим после ужина.
— Но один вопрос… — настаивал я.
— Только коротко. Потому что вам хочется умыться.
— Меня, конечно же, не смущают такие апартаменты. — сказал я. — Но завтра приедет комиссар, один из наиболее уважаемых…
— Мы постараемся не ударить в грязь лицом, — сказал Господин. — Скоро начнется подготовка. Вот именно.
Он не хотел со мной говорить. Он таился… Впрочем, я не намеревался тешить себя надеждами на свою особую проницательность — известно немало смешных, а то и трагических случаев, когда самомнение авторитета из Галактического центра дорого обходилось окружающим. Какие обычаи и неведомые мне законы скрываются за усмешкой Господина?
— Будет построен замок. Или дворец. Мы нашли рисунки, привезенные с Земли. Мы надеемся, что земной дворец достаточно престижен для самого комиссара.
— Это лишнее, — сказал я. — Дворец — жилище короля.
— Лишнего не бывает. Когда речь идет о встрече такого человека.
Господин был доволен моей реакцией. Ему удалось меня удивить.
— Вы хотите посмотреть на чертежи? — спросил он. — Они уже готовы. Разумеется, не окончательные, но настоящие чертежи.
Я не успел ничего ответить, как Господин направился к выходу. От двери он обернулся и заявил:
— Через час вас ждут в моем рабочем кабинете. Там мы все увидим и все обсудим.
К счастью, вода в ванной — чане, в котором я смог поместиться, присев на корточки, — еще не остыла. К сожалению, они еще не изобрели мыла, а я не догадался взять его с собой. Вместо мыла они употребляли желтую скользкую глину. Глина пахла глухим подземельем. И трудно смывалась.
Через два часа меня ввели в кабинет Господина.
Кабинет был чуть больше моей опочивальни, так же устлан коврами, но обжит, завален рулонами бумаги, книгами, а также разного рода холодным оружием зловещего изысканного вида.
За низким письменным столом возвышался трон с резной спинкой. На нем восседал Господин Тумана, уперев взгляд в сидевших напротив него в ряд у стены старцев, облаченных в черные и синие тоги, расшитые геометрическими знаками и буквами.
Коротким выразительным жестом Господин Тумана указал мне место у стола на круглом табурете, и я подчинился. Тут же вошла знакомая мне дама Лиина в сопровождении двух молодых людей с длинными волосами, схваченными золотыми тесемками. Я только тогда подумал, что женские и мужские одежды у них не различаются — те же широкие, до пола тоги, скрывающие фигуру и развевающиеся при ходьбе.