Весь мир - чулан
Шрифт:
— Как это кстати, — сказал Кладовкин. Он так набегался по мосту и так изнервничался, что почувствовал вдруг страшный голод. — У тебя ведь была огромная конфета. Это прекрасное угощение. Принесешь с собой.
Он собрался бежать дальше со своей страшной ношей, но вдруг заметил, что Канючка сильно покраснела.
— Э… э… этой конфетой я уже угостила… э… э… вот ее! — и Канючка ткнула пальцем в своего двойника, сидящего в стеклышке.
Но двойник ткнул пальцем в саму Канючку, пытаясь безмолвно разоблачить ее вранье!
Этого Канючка не смогла
— Знаешь что, Кладовочкин? — нежно залепетала Канючка. — Я сейчас приготовлю угощение!
— Ну, удачи! — напутствовал Кладовкин, намереваясь бежать.
Но Канючка цепко держала его в своих лапках.
— Давай муку искать! — весело крикнула она.
— Ты не у Механюка, случайно, часть команд забрала? — поинтересовался Кладовкин. Но покорно стал вместе с Канючкой обшаривать ящики и полки буфета.
Муку они нашли после того, как чуть не завязли в мешке с чечевицей; после того, как покричали друг другу в уши через длинные макаронины, и после того, как покатались на жестяных цилиндрах с зеленым горошком.
— Теперь тащи воду! — вовсю командовала Канючка.
Кладовкин с грустью подумал: «Что же теперь делает Механюк, раз все его команды перекочевали к милой Канючке?» Но воду притащил с радостью. Он вообще вдруг почувствовал, что его тревога куда-то убегает и кажется игрушечной, как и сами его друзья, пока он выполняет четкие команды.
Воду из зонтика он зачерпнул хрустальным ведром с полки Канючки и влил в хрустальное корыто с полки Канючки. Потом, чихая, натаскал туда муки.
— А теперь — мешай! — приказала именинница.
Кладовкин достал весло из Оружейной, но весло вязло. Пришлось позаимствовать у Механюка вертелку.
Эта вертелка стояла рядом с домиком Механюка, Механюк называл ее «ВЕНТИЛЯТОР» и очень гордился, что не только умеет выговаривать это слово, но и владеет такой бесспорно драгоценной вещью. Спрашивать разрешения Кладовкину было не у кого. Да и зачем зря расстраивать хозяина, если он даже не узнает, что неумелые руки хватались за его вертелку.
Кладовкин повисал по очереди на каждой лопасти, в то время как другие лопасти перемешивали муку с водой.
А Канючка стояла рядом и хлопала в ладоши. От этого тревога Кладовкина совсем сбежала. Ему не хотелось
— Что теперь? — с надеждой спросил Кладовкин.
— Теперь огонь! Надо разжечь твой огонь! — попросила Канючка.
От этого у Кладовкина сердце подпрыгнуло: Канючка сказала «твой огонь»! Ей нужен «его огонь»!
— Дело ерундовое! — буркнул он счастливо. Выбил серым камешком искру, поднес огонек к фитилю и обернулся к Канючке: — Куда лить белое?
— На сковороду, конечно!
— Конечно! — расплылся в улыбке Кладовкин. — А что это?
— Это такое большое, плоское, круглое.
— Это Механюк уже унес к Пикнику. Это муз… — Кладовкин хлопнул себя по губам: как можно было предать товарища? Как можно было до времени выдать его секрет? Никак! — Сейчас найдем, дело ерундовое, — быстро сказал он Канючке, огляделся и нырнул в Оружейную.
Там, среди оружия — мечей, четырехзубцев и весел, — лежал круглый плоский щит с ручкой посредине. Кладовкин повертел щит в руках и решил, что тот вполне сойдет за сковороду. (Вообще-то это была крышечка от бидона, с которым бабушка ходила к соседке за молоком. Потом коровы стали давать молоко прямо в пакетах, бидончик потерялся, а запасливая бабушка начистила крышечку до блеска и положила в ящик с ложками, вилками и ножами.) По пути из Оружейной Кладовкин отметил, что становится смекалистым, не только когда дело доходит до сокровищ. Оказывается, улыбка прекрасной Канючки — не меньшее сокровище!
А Канючка хлопала, хлопала в ладоши!
Кладовкин приладил щит поверх фитиля, подхватил хрустальную лохань с белым и повис на Канючкином лифте (а по большому счету, на своем сокровище, но сейчас он запретил себе об этом думать, чтобы не нахлынула жадность). Трезор поднялся вместе с лоханью над раскаленным щитом и выплеснул белое!
— Ой, Кладовкин! До чего же ты умный! И какой ловкий! — услышал он сквозь шипение и шкворчание белого.
Потом они вместе с Канючкой хлопали в ладоши: белое стало кружевным и местами подрумянилось. Потом они вместе прикрутили фитилек и сидели на краю столешницы, бесстрашно болтая ножками над пропастью: ждали, пока кружевное румяное остынет. Потом они скатали кружевное румяное как ковер и Канючка закричала:
— Ой, какая же я молодец! Ну какая же молодец! Какое прекрасное угощение я приготовила своим гостям! Как же меня будут хвалить Механюк и Топ Дорожкин! Как же мне пролает до пяти Прищепка!!! — И захлопала себе в ладоши.
На Кладовкина вдруг опять нахлынула тревога за друзей. Он нахмурился, ухватил за угол страшную книжку, взвалил на плечо рулон румяного кружевного, сжал покрепче руку попискивающей Канючки и потащил ее по узкому качающемуся мосту так быстро, как только мог.