Веселые каникулы мажора
Шрифт:
Большой карнавал…
Не могу поверить. Просто не могу!
Один из милиционеров отталкивает меня в сторону и запрыгивает в кабину машины, на которой они увозят моего Андрея.
Порываюсь бежать за ними, но дед Барса хватает меня за локоть и не даёт сорваться с места.
Рыдаю, вырываясь, но он держит крепко до тех пор, пока истерика не начинает успокаиваться.
А затем обрушивается понимание.
Андрея увезли…
—
Но у неё текут такие же слёзы, а глаза безотрывно смотрят вперед. Туда, где скрылась машина.
В наступившем молчании чувствуется безысходность, которая ещё сильнее обостряется после появления Павла Андреевича:
— Заказуха. Следователь разговаривать не стал даже. Михалыч всех своих обзвонил, но… Сложно. Чужие люди, надо выяснять, кто за всем стоит.
А ведь у нашего участкового Михаила Михайловича огромные связи! Он, как фокусник, может договориться там, где другие бессильны: и в больнице, и тогда на дичке… Нас обещали вызвать, но не тронули по его просьбе.
— Пётр, — шепчу, вскидывая взгляд.
Разве они не слышали, в чём обвиняли Андрея? Или только я стояла рядом? Не помню.
— Вот что, Василиса, — дядя Паша подходит ближе и неуклюже вытирает мои мокрые щёки. — Пойдем-ка поговорим. У нас теперь общая цель, вытащить нашего парня и разобраться.
Несколько часов я сбивчиво пересказываю события вечера. Про нож повторяю и повторяю: у отчима нож был, но Андрей даже не трогал.
Без стеснения показываю шрамы. Просто блокирую любые мысли о том, что боялась показывать уродство посторонним, боялась вопросов и позора, который неизменно последует за всем этим.
Доверяю родным Барса и с надеждой смотрю на тётю Лиду. Она сейчас для меня как маяк — держится сама и мне не даёт провалиться.
— Я его так люблю, — почти бесшумно, одними губами, говорю ей.
И она слышит. Кивает, и прижимает к себе, поглаживая по волосам, как маленькую девочку. Как Андрей гладил в пещере, когда мы убегали от бандитов.
А сейчас он вот не убежал…
— Пойду проверю, кто, — встает бабушка Тамара. — Я ж калитку закрыла да подперла поленом от греха подальше.
Закрыла… Сроду никто здесь сады не закрывал, а она заперла.
Мои плечи дрожат будто в ознобе. Я сильнее обнимаю руками тётю Лиду, будто бы она может защитить и укрыть от того кошмара, что только начинается.
— Васенька, — ахает уже моя бабуля, влетая в комнату.
Бросается ко мне и начинает ощупывать. Ощупывать и кусать губы: моя сильна ба никогда не плачет. Ни разу я не видела её слёз, и одинокая прозрачная слезинка пугает сейчас до обморока.
За бабулей в дом Барсовых врываются дедушка с мамой. От неё я шарахаюсь, боясь, что не выдержу.
Она вчера всё видела.
Она… Она привела его в дом…
Она…
— Василиса, доченька, — бабуля стирает капельку около уголка губ, — выслушай.
Что я говорила про кошмар?
Первые круги настоящего ада начинаются с рассказом теперь уже мамы. Меня не просто бьёт озноб, а колотит так, что зубы стучат.
Ненавижу!
Если бы у меня был пистолет, я бы…
Стоп… Пистолет!
— Кейс! Точно! Дядя Паша, — начинаю тараторить, сбиваясь и проглатывая слова. — Надо поехать к Кейсу. Он… Он же тоже… У него был пистолет! Я видела, точно видела. Пистолет… И он, наверное…
— Остановись, Вась. Кто такой Кейс и где его искать? Почему ты думаешь…
Но меня уже несёт вперед.
Разрозненно вываливаю новую информацию и убеждаю обратиться к Сергею. Только вот где его искать, я не знаю.
— Это те буржуи, которые два участка купили. Помнишь, лет с пять назад. Отстроились и ездить перестали. Парень у них здесь летом объявлялся.
Хорошо, что бабушки не пропускают сплетни и новости соседей. Да и можно ли скрыться в деревне? Пусть даже не деревня, а крупное село, но тут все друг друга знают, или знают тех, кто знает нужного человека.
Жалко, что с милицией это не работает.
Наш участковый всё молчит и не перезванивает. Павел Андреевич долго раздумывает, но в итоге берет Андрюшкины ключи и зовёт с собой.
— Если кто-то позвонит… Пап, ты знаешь, что говорить. Деньги значения не имеют, выложим любую сумму.
Дед Андрей замирает у телефонного аппарата, глотками выпивая накапанное в стопку лекарство. Опять разболелось сердце… Вижу, как морщится и прикладывает ладонь к груди.
А ещё вижу, как резко все осунулись и постарели. Я и сама двигаюсь больше на автомате…
Сергея мы не находим.
Соседи подсказывают, что он уехал с девочкой несколько дней назад. А куда никто из них не знает. Сетуют, что нелюдимая семья поселилась, ни с кем особо не общаются.
И это… крах моих надежд…
К кому бежать за реальной помощью я не знаю.
Андрей Павлович тоже сникает. Из моего сумбура он сделал какие—то выводы и очень хотел выйти на отца Кейса.
— Больше не знаешь, где его искать?
— Не знаю. Может, у Сашки?
Я ведь даже фамилии Сергея не знаю. Только имя и прозвище.
— Показывай дорогу. За столько лет забыл, кто и где живет, — тёплая улыбка должна ободрить, но выглядит настолько грустной, что я снова начинаю шмыгать носом. — Не плачь, Василёк. Вытащим. Если купил, то перекупим. Все продаются… Нам бы главное узнать, кому занести.
Мне остаётся одно: покрепче ухватиться за спину папы Андрея и опять ждать.
— Их здесь нет, — выхожу из дома Сашки спустя время.
Отдышавшись на свежем воздухе после паров самогона, забираюсь на мотоцикл. Не знаю, куда мы поедем… В любое место готова, только бы вытащить Барса.