Весёлый Роман
Шрифт:
— Интересно, — сказал Николай.
— Автобус будет меньше задерживаться на остановках. Я посчитал. Выходит, раза в два быстрей. И колеса нужно поставить по-другому. Ромбом. Одно впереди, два по бокам и одно сзади. Автобус сможет разворачиваться на месте. Будет лучше вписываться в узкие улицы. Сократится пробег. Попробуем?
— Попробовать, конечно, стоит, — улыбнулся своей виноватой улыбкой Николай. — Только тебе одному. Ты в этом лучше разбираешься, а у меня своей работы… То есть идея, по-моему, очень интересная. Особенно насчет двери. Колеса ромбом — я не очень
— Площадь опоры будет та же самая, — возразил я. — И центр тяжести…
— Дело тут не только в площади опоры… Ну, в общем, тебе самому в этом надо разобраться.
Цветная ленточка на авторском свидетельстве, которая мне только что так ярко представилась, сразу померкла. Я не сумею все это сам сконструировать. Я могу пока только идею выдвинуть.
После работы я затащил к нам Николая. Мне очень хотелось привлечь его к соавторству. Но вот не получилось.
— Ты не обижайся, — сказал Николай. — Дело это, по-моему, вполне стоящее. Просто я занят сейчас совсем другим.
Николай рассказал, что весь их академический институт помешался на серендипити. Я узнал еще одно жаргонное слово. Но уже из языка ученых. Открытие в науке можно сделать тремя путями: в результате обдуманных, заранее запланированных исследований, путем «проб и ошибок», как чаще всего и бывает, или в результате серендипити, когда происходит случайное открытие, мгновенное озарение.
По словам Николая, название «серендипити» произошло от цейлонской сказки о принцах Серендипа. Так когда-то назывался Цейлон. В сказке говорилось, что эти принцы имели способность совершенно случайно делать важные открытия. Ну, например, искать одно, а находить совсем другое, более важное и нужное.
— Компьютеры наши работают, — говорил Николай, — эксперименты проводятся… Но нужны новые, самобытные идеи, нужны новые теории. А мы только экспериментируем.
Николай рассказал ходившую у них по институту шуточку о разнице между теоретиком и экспериментатором.
Экспериментатор ловит муху, сажает ее на стол и говорит: «Лети!» Муха летит. Экспериментатор записывает в свой журнал: «Такого-то числа, в такое-то время я сказал мухе «лети!», и она улетела». Затем он снова ловит муху, обрывает ей крылышки, сажает на стол и говорит: «Лети!» Муха не улетает. Тогда экспериментатор записывает в свой журнал: «Такого-то числа, в такое-то время муха в результате того, что у нее были удалены крылья, перестала слышать».
— И так как наши эксперименты кое в чем похожи на эту историю, — говорил Николай, — целый институт ведет свою плановую и производственную работу и одновременно ждет серендипити.
Я пошел проводить Николая. Когда я вернулся, батя уже был дома. Он сегодня ходил на сессию. Он депутат горсовета. Сейчас они с мамой сидели перед телевизором.
Показывали концерт. Выступал ансамбль Вирского. И батя и мама от «Гопака» не отрывали глаз. Удивительный танец. Трудно усидеть на месте. Особенно, когда — есть там такой танцор с усиками, — когда он чешет вприсядку, сложив руки на груди. Совершенно непонятно, как он держится. Вроде состояние невесомости.
Однако,
— Рома, — позвал меня батя.
Я пошел на кухню. Мама за мной. Батя сидел за кухонным столиком и медленно поворачивал в ладонях недопитый стакан чая. Мама стала у двери, оперлась спиной о косяк.
— Кто такой этот Троян? — не поднимая головы, спросил батя. — Что он делает на заводе?
— Работает, — ответил я настороженно. — От Академии наук. Занимается автооператором на бесконтактных логических элементах.
— Так… А ты его знаешь?.. Кто его отец? Кто мать?
— Не знаю. Он живет с теткой.
— Ты никогда не спрашивал, где его родители?
— Зачем бы я это спрашивал?
— Как его по отчеству?
— Как и меня. Алексеевич. Батя переглянулся с мамой.
— Пускай он к нам не ходит, — сложив руки на груди, сказала мама. — Нашел товарища. Он старше тебя, и вообще незачем ему к нам таскаться.
— Он ко мне приходит, — обозлился я. — А не к вам.
— Вот когда у тебя будет своя квартира — можешь говорить, что ходят к тебе одному.
— Чем он вам так не понравился?
— А это уже не твое дело, — повысила голос мама.
— Его отец расстрелян, — сказал батя медленно, с паузами. — И я участвовал в этом деле. В суде, значит. Заседателем…
— Нечего тебе перед ним отчитываться, — оборвала батю мама.
Я ничего об этом не знал. Все это было слишком неожиданно. Но если даже это так, при чем здесь Николай? Что он, будет мстить за отца? Кровная месть?
— Сын за отца не отвечает, — сказал я резко.
— Перед судом. А перед людьми отвечает, — непреклонно сказала мама. — На чьи деньги он жил?
Жизнь меня уже научила! что с товарищем есть только один способ разговаривать: сказать прямо то, что думаешь. Иначе потом все это боком вылазит.
На другой день после тренировки — мы готовились к кроссу — я сказал Николаю:
— Поедем домой вместе. Вдвоем. Есть разговор.
— Хорошо, — согласился Николай.
Мы поставили свои мотоциклы возле автодорожного, там, где торчит «Пушкин на палочке», пешком прошли мимо памятника Вечной славы и сели на склоне прямо на траву.
— Это правда, — сказал Николай, глядя перед собой. На Днепр. — Я уже учился в восьмом классе. Но ничего тогда не понял. И до сих пор не понимаю. Я до сих пор думаю, что это просто редкий и глупый случай. — Лицо у Николая посерело. — Случайностью определяется очень многое в жизни человека. В какое время ты родился, в какой стране, в какой семье, к чему у тебя способности, какое здоровье — это все случайности. И закон Гаусса, при котором случайная величина зависит от большого числа факторов, способных вносить с равной вероятностью положительные и отрицательные отклонения, касается и людей. Их жизни. Так этот закон коснулся и меня.