Весенняя страсть

Домнинг Дениз

Та удивленно смотрела ему вслед. Что сейчас его гложет?

– Джос, – окликнул Гиллиам оруженосца, издали с робостью наблюдавшего за раненым. Парнишка как будто хотел получше рассмотреть мужчину, но не смел подойти ближе.

– Да, милорд. – Он держал мяч в руке.

– Пошли поищем сухое место и проверим, далеко ли ты сможешь кидать мяч. – Голос Гиллиама звучал уже совершенно спокойно.

Николь смущенно покачала головой, удивляясь странному поведению мужа. Потом вернулась к бедному Альфреду.

ГЛАВА 16

– Ты сам

захотел спать в этой холодной комнате, поэтому вставай и ломай лед. Я больше не буду этого делать, – сонным голосом заявила Николь.

Кончалась вторая неделя ее пребывания дома, и Николь осточертела эта ужасная комната.

– Жизнь в Грейстене изнежила тебя, – заметил Гиллиам вместо пожелания доброго утра.

– Если торчать в запертой кладовке несколько месяцев подряд означает нежиться, тогда конечно.

Ее с самого утра ожидало множество дел, но так хорошо было лежать в тепле и уюте. Николь потянулась и слегка отодвинула полог. Розоватый свет зари постепенно заполнял комнату.

– Сегодня появится солнце, – сообщила Николь, засовывая руку обратно под одеяло.

– Слава Богу, а то я уже устал ездить под дождем. А если точнее, то мотаться между домом и Эйлингтоном.

Гиллиам повернулся к Николь спиной и натянул на плечи одеяло.

Николь смотрела на спутанные после сна волосы мужа. Они были длиннее, чем обычно носили мужчины, красивые локоны спускались вдоль сильной шеи.

– Я слышала, ты вчера уезжал.

Николь не виделась с мужем с самого завтрака. Она весь день занималась заготовкой яблок на зиму. Одни надо было нарезать для сушки, другие – на приготовление сидра и уксуса, те надо было заложить в бочонки. Она закончила дела, когда уже зажигали факелы. Николь взглянула на свои руки. От сока фруктов они потемнели, значит, она хорошо потрудилась.

– Так почему ты уезжал?

– Надо было наведаться в один из домов на отшибе. Там пробита стена. Все мало-мальски ценное исчезло, остальное раскидано.

Гиллиам произнес это в стенку, в голосе звучали усталость и раздражение.

Это был уже третий неприятный случай после того странного убийства. В начале недели кто-то затоптал поле, потом угнал овцу.

– Ох, – вздохнула Николь. Она хорошо понимала отчаяние мужа, но разве поможешь словами?

– Снова воры.

Зашуршав простынями, он повернулся на спину.

– Де Окслейд, – сказал он.

Николь посмотрела на красивый профиль мужа.

– Ошибаешься. Я тебе говорила, у нас и раньше такое случалось. Ничего нового.

Он должен был ошибаться. Иначе, если он прав, она этого не вынесет.

– Ну ладно, так или иначе, я уже устал мотаться между домом и Эйлингтоном. Думаю, надо выводить наших людей в дозор.

Николь пристально изучала рисунок на пологе кровати.

– Мой отец тоже пытался так сделать, но воры пережидали время выезда солдат и нападали в промежутках.

– Мы поступим иначе. Наши дозорные будут выходить нерегулярно. Подбросим монетку, и если выпадет монарх, мы едем в Эйлингтон, а если крест – остаемся дома.

Гиллиам хотел потянуться, но кровать оказалась слишком короткой

для него. Руки упирались в стену, а колени пришлось согнуть.

– Я встаю. Но давай сначала ты, чтобы мне не переползать через тебя.

– А ты переползи, – сказала Николь. – Я еще не готова.

– Ну ладно, так и быть, я разобью лед, – предложил он.

– Ну спасибо, – пробормотала Николь потянувшись, потом села, кутаясь в одеяло от холода. Затем отодвинула полог и, свалив на колени всю кучу одежды, нашла свое платье. Одежду Гиллиама она положила отдельно. Потом спустила ноги на пол и быстро натянула платье, достававшее ей почти до щиколоток.

Гиллиам уселся рядом. Они оба посмотрели на спящих мальчика и собаку.

– Что бы он, бедный, делал без ее тепла? И она без его? – покачал головой Гиллиам, размышляя вслух.

Джос брал Ройю к себе под одеяло, сейчас их головы лежали рядом. Собака поняла, что хозяин встает, открыла глаза, пошевелила ушами, а потом снова заснула.

– Она чешется, у нее блохи, – сказала Николь, подавая мужу сапоги. – Собакам полагается жить в конуре. Они все-таки грязные.

– Ройя не грязная. Она прекрасно себя ведет и никогда не справляет нужду в зале.

В голосах супругов не было никакой вражды. Такие разговоры стали обычной частью утреннего ритуала. Пока Николь завязывала мужу завязки на чулках, они еще немного поспорили насчет собаки. Гиллиам встал с кровати, чтобы одеться до конца. Свет зари, заливавший комнату, осветил шрам на его бедре.

– Откуда у тебя такой шрам? Похоже, рана была ужасная.

В этот момент Николь держала в руках свое верхнее платье, отделяя его от рубашки Гиллиама.

– Ты права.

Ожидая продолжения, Николь надела платье и завязала на плече накидку. Но пришлось еще раз поежиться от холода, возясь с чулками и туфлями. Николь снова посмотрела на Гиллиама. Тот уже оделся и потянулся за сапогами, оставив рубаху и тунику на потом. Казалось, холод не действовал на него.

– Ну? – спросила она.

– Что “ну”? – рассеянно проговорил он.

– Откуда у тебя такой шрам? Только не притворяйся, будто ты меня не понял. Я же знаю, что ты все прекрасно расслышал.

Если Николь и узнала что-то в последние две недели о мужчине, за которого вышла замуж, так это то, что он совершенно не был тупым. Просто его медлительность смущала ее. Николь осмотрела свои ноги, надевая чулки. На икре остался едва заметный след, все остальное прекрасно зажило.

– Давай рассказывай, – настаивала она, надевая туфли.

Гиллиам надел один сапог, а другой держал в руке.

– Меня это немного смущает. – Он чуть покраснел.

Николь улыбнулась, заметив краску на его лице.

– Что? Ты краснеешь? Кто бы мог подумать, что ты на это способен? Давай обувайся и рассказывай.

Он ткнул ногу в сапог, а Николь встала на колени перед ним, держа в руке кожаные завязки.

– А почему тебе так любопытно узнать?

– Я не любопытствую, – фыркнула она. – Я удивляюсь. Мне кажется, это была смертельная рана. Я хотела бы знать, как все произошло и из-за чего.