Весна Гелликонии (др. перевод)
Шрифт:
Три монеты представляли собой неровные круги. Печать была грубой и нечеткой. На маленькой бронзовой монете было написано: «пол-руна». На большой медной — «один рун» и на маленькой золотой — «пять рунов». В центре каждой монеты было выбито:
Ври возбужденно рассмеялась, рассматривая монеты. Они олицетворяли для нее новую жизнь, власть, знания.
— Руны! —
— Ключи к богатству.
Она положила монеты на стол.
— Сейчас я проверю твой ум, Райнил Лайан, — сказала она.
Он рассмеялся, но по лицу Ври понял, что она серьезна.
— Пусть пол-руна будет наш мир, Хрл-Ихор. Большой один рун — Беталикс, а маленькая золотая монета — Фреир… — Она пальцем заставила пол-руна описать круг вокруг однорунной монеты. — Вот так мы двигаемся во внешнем пространстве. Один круг в год. И за это время пол-руна вращается как мячик вокруг своей оси, четыреста восемьдесят раз. Видишь? Мы думаем, что движется один рун, а на самом деле вращается пол-руна. Но все же рун не неподвижен. Это вообще общий принцип во Вселенной — что все вокруг чего-нибудь вращается. Как жизнь ребенка вращается вокруг его матери. Как пол-руна вращается вокруг руна, так же, я думаю, рун вращается вокруг пяти рунов.
— Ты так думаешь? Это догадка?
— Нет, это не догадка, а выводы из наблюдений. Это все становится очевидным, если умеешь правильно делать наблюдения. Представь, что где-то далеко снаружи, дальше, чем пять рунов, есть еще много других, выглядящих неподвижными звезд. И представь, что ты стоишь на полруна. Можешь это представить?
— Даже более, могу представить, как ты стоишь рядом со мной.
Ври подумала, что он все очень быстро схватывает, и голос ее дрогнул, когда она продолжила:
— Вот здесь мы стоим, и пол-руна расположена вот так относительно руна, и двигается вот сюда… Видишь, почему нам кажется, что пять рунов движутся по отношению к далеким звездам?
— Только кажется?
— По отношению к нам — да. Это движение показывает, что Фреир гораздо ближе к нам, чем далекие звезды, и что движемся на самом деле мы, а не светила.
Райнил Лайан задумчиво смотрел на монеты.
— Но ты сказала, что две меньших двигаются вокруг пяти рунов?
— Ты знаешь, что мы виновны в раскрытии некоторых секретов. Твой предшественник нарушил закон и показал Шей Тал книгу своей гильдии. Из нее мы узнали, что сейчас, по календарю короля Деннисса, 466-й год после какого-то Надира…
— Моя дорогая, мне гораздо легче, чем тебе, разгадать эту загадку. Мне известно, что по календарю Деннисса даты отсчитываются от самого холодного и темного года.
— Именно это я и подозревала. Сейчас 466-й год после того, как Фреир перестал бледнеть. Беталикс же светит всегда одинаково ярко. Фреир же — почему-то нет. Раньше я думала, что его свет изменяется просто сам по себе, произвольно. Но теперь мне кажется, что ничего произвольного в этом нет. Для этого есть какая-то причина; Вселенная подобна механизму. Фреир становится ярче, потому что он приближается — или мы к нему приближаемся…
Райнил Лайан задумчиво смотрел на стол, зажав бороду в кулак.
— Но чем теория приближения лучше, чем угасания-разгорания?
— Это хороший вопрос. Но если Беталикс не становится то ярче, то светлее, почему это должен делать Фреир? А потемнения, я думаю, происходят из-за того, что в какой-то момент пол-руна, руна и пять рун оказываются на одной линии. Тогда одно светило закрывает другое. — Она расположила монеты так, чтобы проиллюстрировать это.
— Но почему тогда это не происходит каждый год? Что-то в твоей теории неправильно. Это как хоксни, который пытается бегать на трех ногах.
«Он умен, — подумала она. — Умнее, чем Датка или Лейнтал Эй. А мне нравятся умные люди, пусть даже они не всегда честны и щепетильны в вопросах совести».
— Ох, это все потому, что я не совсем правильно показываю. Потому-то мне и нужен мастер, чтобы изготовить правильную модель. И тогда я смогу тебе все правильно показать.
Он улыбнулся и снова взял ее тонкую руку. Ври задрожала так же, как тогда, внутри брассимпса.
— Мастер будет у тебя прямо завтра, будет делать из золота все, что ты скажешь, если ты согласишься быть моей и позволишь мне всем сообщить это. Я хочу, чтобы ты была в моей постели…
— О, давай подождем… пожалуйста… пожалуйста… — Она, дрожа, упала в его объятия, и Райнил Лайан крепко обнял ее. Руки его жадно шарили по ее щуплому телу. Он хочет меня, подумала она. Голова ее кружилась. Он хочет меня так, как никогда бы не осмелился Датка. Он более зрелый, более умный. Он совсем не такой плохой, как говорят о нем. Шей Тал ошибалась относительно его. Она во многом ошибалась. А кроме того, он сейчас имеет власть в Олдорандо, и я все равно стану его, если он захочет…
— Постель, — выдохнула она, срывая с него одежду, — быстрее, пока я не передумала. Я в смятении… Быстрее… Я уже готова…
— О, мои брюки… осторожнее, — однако он был доволен ее нетерпеливости, с которой она разорвала его прекрасные шелковые брюки и, опустившись на кровать, рукой помогла ему попасть в себя. Она застонала от наслаждения, а он рассмеялся от радости. Ври видела себя и Райнила Лайана, слившихся воедино и кружащих среди звезд в объятиях могучей силы Вселенной…
Больница была новой и еще не совсем достроенной. Она находилась на окраине города вблизи башни Праста. Сюда приносили чужеземцев, которые больными прибыли в город. Рядом располагалась лечебница для больных животных.
И больница и лечебница пользовались дурной репутацией, но здесь уже работала молодая женщина-аптекарь и пожилая женщина, известная под именем Ма Скантиом.
Раб провел Лейнтала Эй к ней. Это была высокая крупная женщина с большой грудью и ласковым лицом. Одна из ее родственниц была женой Нахкри. И она и Лейнтал Эй всегда были в хороших отношениях.
— У меня в изоляторе двое больных, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты посмотрел на них.
Она выбрала нужный ключ из связки, накинула на себя длинный белый халат.