Весной в половодье
Шрифт:
Немного погодя завозился Леня. Громко чихнув, он плаксиво протянул:
— Дайте мне одеяло. У меня все внутренности обледенели.
— Ползи ко мне, Леня, — сказал Савушкин.
Ответа не последовало.
Минуты через две мальчик осторожно спросил:
— А вы кто такой будете?
— Ты что это, парень? Не проснешься никак, что ли?— не то удивился, не то испугался Иван Савельевич.
На минуту наступило молчание. Но вот Леня облегченно вздохнул и радостно закричал:
— Иван Савельевич!.. А мне это во сне...
Он подполз к Савушкину и, дыша ему в лицо теплом, прошептал:
— Андрей тоже тут?
— Нет. Он спит.
— Спит? Я когда проснулся, рядом никого не было. Иван Савельевич схватил Леню за руку:
— Совсем ты, Ленька, заспался! Ну-ка, пошарь.
— Не верите?
— Пошарь, говорю!
Леня засопел и пополз на коленях вглубь шалаша. Набокова в шалаше и впрямь не оказалось.
— Вот тебе на! Происшествие! — встревожился Савушкин. — А я, скажу тебе, и не подумал ничего плохого. Думал, ветром куда-то доску откинуло.
Помолчав, он добавил:
— Сиди, Леонид, а я пойду. Поищу пойду.
— И я тоже! — попросился Леня. — Вы в одну сторону пойдете, а я — в другую.
— Куда тебе! Заплутаешься!
— Что я, маленький?
— Сиди, говорю. Я скоро вернусь, — жестко проговорил Савушкин и вылез из шалаша.
Иван Савельевич ходил по поляне и во весь голос кричал:
— Андре-ей! Андре-ей!
Иногда до Лени доносились только обрывки слов: «а-а... эй... де-е...»
А через некоторое время голос Ивана Савельевича и совсем потерялся в протяжных завываниях ветра.
«Ушел, — решил Леня и пополз к выходу. — Я тоже сейчас уйду искать Андрея».
Но едва мальчик выглянул из шалаша, как от реки подул такой холодный и сильный ветер, что все вокруг загудело, застонало. В кромешной мгле не было видно даже протянутой вперед руки.
«Может, лучше остаться в шалаше? — промелькнула робкая мысль. — Иван Савельевич наказывал никуда не ходить».
Минуту он колебался, потом, стиснув зубы, решительно вылез наружу и, осторожно обойдя шалаш, направился к осинкам.
Он шел как слепой, ощупью, вытягивая вперед то одну, то другую руку. И пока разыскивал тропинку, ведущую в луга, несколько раз натыкался на деревья.
«Выйду в луга и стану звать Андрея, — думал Леня.— И что такое случилось с Андреем? Куда он мог уйти ночью?»
Вдруг Лене почудилось, что он слышит шаги. Затаив дыхание и крепко сжав в кулаки руки, мальчик остановился. «Эх, электрический фонарик сейчас бы!.. И как я мог дома забыть фонарик? Здесь он мне так бы пригодился!»
Совсем близко хрустнула сломанная ветка. Кто-то и в самом деле приближался. «Кто же это? Иван Савельевич? Андрей? — У Лени страшно застучало сердце. — А если... а если это волки?»
Схватившись рукой за ствол молоденького деревца и готовый в любую секунду сломать его и кинуться на зверя, Леня закричал:
— Кто идет?
— Экий же ты упрямец! — раздался голос Савушкина. — Где ты тут, Ленька?
— Вы не нашли Андрея? — спросил Леня, кидаясь навстречу Савушкину.
— Будто ветром сдуло парня!.. Чуть светать начнет, опять надо идти искать. Сейчас ни зги не видно. По дороге в луга я на пенек наткнулся, упал, — прерывисто дыша, говорил Иван Савельевич.
Забравшись в шалаш, они долго сидели молча, прижавшись друг к другу и с тревогой думая о таинственном исчезновении Набокова.
— И куда все-таки делся Андрюша? — проговорил Леня, нарушая тягостное молчание.
— Ума не приложу! — вздохнул Савушкин.
Он напряженно прислушивался к завыванию ветра, все надеясь, что тракторист вот-вот подойдет к шалашу. Но Андрей не появлялся.
Перед рассветом Ивана Савельевича и Леню одолел сон, и они задремали. Было уже светло, когда Савушкин вдруг очнулся, словно от сильного толчка.
— Леня, вставай, — сказал он. — Заспались мы с тобой.
Мальчик поднял голову, огляделся:
— Рассвело уж! Как же это мы? А собирались рано... Андрей...
В это время у шалаша раздался хрипловатый насмешливый голос:
— Вставайте, лежебоки! Прохлаждаются, как на курорте!
Леня выглянул наружу и от изумления и радости высоко взмахнул руками.
— Андрюша! — закричал он и проворно вскочил на ноги.
С неловкой поспешностью вылез из шалаша и Савушкин.
— Где ты, шальной, пропадал? — проворчал Иван Савельевич и тут же заулыбался.
Набоков тоже улыбнулся, но смущенно, опустив глаза. Он снял шапку и, поводя ладонью по жестким спутанным волосам, виновато сказал:
— И не говорите! Действительно, получилось... Он помолчал и потом рассказал все, как было:
— Ночью проснулся и чувствую — спина озябла. Я спиной к стенке лежал. И показалось мне, что волк завывает. Прямо вот рядом. А потом царапаться стал. — Перехватив недоверчивый взгляд Савушкина, тракторист тряхнул большой головой и возбужденно крикнул: — Действительно слыхал! Так прямо и царапает когтями о прутья. Вытащил я нож, раскрыл его на всякий случай — и к выходу. Темнота страшная, конечно. А вот вижу — чернеет что-то невдалеке от меня. Я в ту сторону — волк от меня. Я остановлюсь — и он остановится...
— Волки к весне в горы с острова уходят, — сказал Иван Савельевич, перебивая Андрея. — Это тебе померещилось все.
Андрей прикурил от уголька папиросу и глубоко затянулся. Выпуская изо рта дым, он запрокинул голову, и на шее обозначился крупный острый кадык.
— Волк от меня, конечно, я — за ним, — продолжал он, даже не взглянув в сторону Савушкина. — То на дерево в темноте наткнусь, то на пенек. Хотел было обратно поворачивать. Хватит, думаю, отогнал зверя, теперь не вернется. Подумал это так, а сам как ахнусь куда-то вниз. В овраг какой-то упал. Пощупал вокруг — листья сухие. И тихо. Ветру никакого. Тепло даже будто.