Весной в половодье
Шрифт:
Савушкин присел у костра и весело сощурился.
— Теперь все понятно, — проговорил он. — Зарылся наш Андрей в листья, как еж, и проспал себе до утра.
Леня засмеялся и, сверкая глазами, сказал трактористу:
— А мы тебя искать ходили ночью! Эх, ты! Набоков наклонился, бросил на угли хворосту и, словно не слыша обращенных к нему слов, продолжал рассказывать:
— Чуть светать стало — очнулся. Продрог до костей...
Он поднял посеревшее лицо и улыбнулся, обнажая крепкие белые зубы.
—
— Какую? — спросил мальчик.
— Гусей перелетных. В лугах, на озере.
— Как же ты их увидел?
— Из ложбинки когда я вылез, тишина везде. А со стороны озера гаганье доносится. Ну, я и пошел. К самому кустарнику подкрался. Как глянул на озеро, так и замер. Все озеро будто в снегу. А это гуси.
— Ты спугнул их?
— Они, видно, уж к перелету готовились. Чуткие очень. Хрустнул веточкой, а вожак тревогу поднял. Захлопали гуси белыми крыльями и подниматься стали...— Андрей замолчал. На лице у него долго еще оставалась светлая, немного мечтательная улыбка.
— А мне нынче такой сон приснился: будто мы ледокол построили, — некоторое время спустя проговорил Леня.— И на этом ледоколе на ту сторону отправились. А по Волге — сплошной лед. Только ледоколу самые большие льдины не страшны. Как надавит на льдину — вжиг! — и нет ее! Вжиг — и нет льдины!
— Ледокол, говоришь, построили? — сказал Савушкин. Вокруг его прозрачных серых глаз собрались морщины. — Ледокол? — еще раз повторил Савушкин и засмеялся.
Не удержался от улыбки и Набоков:
— А кто, Ленька, капитаном был?
Но мальчик не ответил. Лицо у него посерьезнело, губы плотно сжались.
Через минуту он обратился к Савушкину с вопросом.
— Иван Савельевич, а чем бревна будем связывать?
— Веревками.
— А где мы их возьмем?
— Я же тебе вчера говорил. Обдерем с молоденьких лип кожицу, скрутим ее — вот тебе и веревки!
— Ну, разве это веревки... — разочарованно протянул мальчик. — Они в момент порвутся.
Савушкин замотал головой:
— Нет, парень, не порвутся! Пожалуй, скажу тебе, ни в чем не уступят настоящим, пеньковым!
— А мы что же, пойдем или целый день будем разговорами заниматься? — нетерпеливо проговорил Набоков.
— Подожди. Надо вперед позавтракать, — сказал ему Савушкин.— Работка предстоит...
— Опять шиповник варить? — перебил Ивана Савельевича Набоков. — Да кто его хочет?
— А про витамины забыл? Ты же сам насоветовал: «С медицинской точки зрения полезная продукция!» Ничего, Андрей, как-нибудь... Крепись, одним словом. Скоро рыбу начнем ловить.
Иван Савельевич пристально посмотрел на низко плывущие клочковатые, рыхлые тучи.
— Перетаскай бересту в шалаш, — сказал он Лене; — Как бы дождь с середины дня не заморосил.
Леня не ошибся: в четверти километра от шалаша, на широкой песчаной косе, в кустах тальника нашли девятнадцать сосновых бревен.
Казалось, не только Леня, но и Набоков и Савушкин никогда в жизни не испытывали такого огромного душевного подъема. Каждое новое откопанное бревно они встречали шумным, веселым криком.
— Взгляните! Вы только как следует взгляните на них! — кричал тракторист, когда Иван Савельевич объявил «перекурку». — Это же не бревна, это ж произведения искусства!
— А ты садись, отдохни. Ну, чего шумишь, шальной? — сказал Иван Савельевич. — У нас впереди полным-полно всяких дел. А силы, само собой, беречь надо.
Андрей опустился рядом с Леней и Савушкиным, сидевшими на одном из бревен. Широко расставив ноги, он оперся ладонями о колени и, немного помолчав, обратился к Ивану Савельевичу:
— Теперь что же, пойдем лыко драть? А потом и корабль наш начнем сооружать?
Савушкин окинул взглядом прибрежную полосу песка с цепкими и живучими кустиками тальника и развел руками:
— Да разве можно на этом месте делать плот? Где ты его здесь укроешь от ледохода? Не сегодня, так завтра тут все затопит!
Леня так и привскочил.
— A как же быть, Иван Савельевич? — бледнея, проговорил он.
— А ты не пугайся, — засмеялся Савушкин. — Я уж и место для стоянки плота нашел. Совсем рядом, вон за тем выступом. — Он кивнул вправо.— Такая удобная заводь.
Набоков и Леня изъявили желание, немедленно осмотреть бухту.
Бухта оказалась удобной и тихой, хорошо защищенной от ветра высокими берегами.
— В этой заводи никакой опасности не будет плоту, — говорил Савушкин, посматривая на крутые берега. — К тому же и от поляны нашей — рукой подать. А бревна мы сюда перекатим по жердям. Притомимся малость, да другого выхода нет.
— Ничего, перетащим! — согласился Набоков. — Место тут действительно подходящее.
Леня вдруг дотронулся до руки тракториста и прошептал:
— Тише!.. Смотрите, смотрите на берег!
У самой кромки воды медленно и важно разгуливали две птицы.
— Грачи! — заулыбался. Савушкин.
— Ишь как вышагивают! — сказал Андрей.
Недели две назад они видели первых грачей, но вот сейчас, снова увидев этих желанных весенних гостей, внезапно испытали то теплое, радостное чувство, которое всегда появляется при встрече с приятелями.
Молча постояв несколько минут, они, тихо ступая, покинули бухту, часто оглядываясь на грачей и улыбаясь.