Вестники весны. Мифы двенадцати миров.

Аникина Катя

Я шёл. Иногда проваливался в снег едва ли не по колено.

– Ууу… ааа… рт, – эхо голосов сливалось в один поток где-то в туннеле моего разума.

Они толкались между собой и бубнили. Это мешало думать. Как бесит!

Я долго скакал на одной ноге и бил себя по уху, пытаясь вытрясти голоса.

Заткнулись.

Ненадолго.

Я начал ругаться и кричать на них.

Молчание.

– Аууух… ааал… тссс.

Заметил странную фигуру. За пеленой пурги ко мне кто-то приближался. Он был тяжёлым и проваливался в сугробы.

– Эй,

кто здесь? – окликнул я.

Снег сдавливал звуки. Идущий рядом не отвечал.

Из мрака уже проглядывал сутулый скрюченный силуэт.

– Эй, подождите!

Существо повернуло ко мне лицо. Во рту пересохло, я попытался сглотнуть, но слюна кактусом застряла в горле. Самая уродливая во всех одиннадцати мирах старуха, обмотанная рваными тряпками, словно растрёпанная ворона, вынырнула из пурги. Она тяжело переставляла красными птичьими ногами, а руках-крыльях сжимала младенца.

Снежная стена расступилась, и они оказались так близко, что я услышал детский крик. Взгляд старухи ударом топора разрубил мою заледеневшую душу. Старуха отвернулась и двинулась прочь.

Наверное, это сама богиня смерти, а я всё же умер вместе со всеми, и моё тело лежит там, со свернутой шеей, под креслами, а здесь только неприкаянный дух. Тогда… это многое объясняет.

– Эххх… лтии, – в несвязной бессмыслице шлёпали невидимые губы.

Безумный сон – напомнил себе я. Бабка стремительно удалялась. Я испугался, что снова останусь один, и поспешил за ней.

Стрёкот голосов не прекращался, они как с ума посходили.

Из-за них упустил старуху.

Шёл по следам, но снег мельтешил перед глазами, и вскоре я прекратил различать что-либо перед собой.

Внезапно дунул ледяной ветер, и тучи оборвали снегопад. Мир замер.

Всё стихло. И голоса тоже.

Я спал на ходу.

Бесконечная ночь. Уже несколько минут или часов по моим следам кралось странное существо. Оно, пластичное, как тень от воды, изгибалось и прыгало вокруг. Что это? То ли собака с крыльями, то ли шестиногая белка. Я делал вид, что его не существует. Если это очередная подачка болезненного сознания, то не стоило на ней зацикливаться.

Это сработало. Существо исчезло.

А я снова остался почти один:

– Ррруут… хайлл… тть.

Глава 2.

Дэйкири. Жива. Деревня Меркитасиха.

Утро. Нежно-розовые лучи проникли в оконца дома Дэйкири.

Старшая сестра Хелла уже вскипятила воду и чистила чан от прилипшей каши.

– Оставь, Хелла, пусть отмокнет, – сказала мать Эленхета.

– Я сниму верхний слой, что не пригорел. Так быстрее очистится.

Дэйкири вновь перевела взгляд на розовые блики. Они смешно червячились через дырочки в занавеске. Богиня Аннушка ленилась после зимы, поэтому светало всё ещё поздно. Кто-то прошёл по лестнице, хлопнула дверь лаза. Видимо, отец вышел из мужской половины дома. Ещё вчера они с соседом собирались в лес за дровами.

Младшая сестрица Инги корчила рожицу и размазывала кашу по тарелке.

– Ма-а-ам, невкусно! Опять Дэйкири готовила?

Дэйкири нахмурилась и засопела.

– Одни горелки! Это всё потому, что всю ночь она где-то шлялась и заснула над чаном! – возмущалась Инги.

– В каком смысле шлялась? – встревоженно спросила мать.

В этот момент Дэйкири решила, что самое время покинуть кухню, схватила свою тарелку и вскочила с подушек. Но не рассчитала и, зацепившись ногой о столешницу, рухнула на пол. Тарелка, конечно же, разбилась, а ложка упрыгала под сундук.

– Дэйкири! – вскричала мать. – Сама будешь новую посуду лепить!

Инги противно хихикнула. Хелла, делая вид, что она взрослая и культурная, спрятала хитрую улыбку за чаном. Дэйкири гордо выпрямилась и прошествовала за совком к печке.

– Мам, а если её замуж никто не возьмёт, она навсегда с вами останется жить? – спросила сестрица Инги, пока Дэйкири, красная от злости, сметала осколки.

– Инги! – голос матери звучал укоряюще. – Найдём кого-нибудь непривередливого.

Дэйкири исподлобья посмотрела на мать.

– А ещё слепого! – не выдержала Хелла. И, очень довольная, захрюкала, уткнувшись в чан.

– Ну-ка прекратите… – строго начала мать Эленхета, но…

Обида и злость взвыли в душе Дэйкири парой голосов, и она, подскочив к Хелле, забросила осколки в чан, который та намывала. Сестра возмущённо открыла рот, но Дэйкири, схватив её за воротник, яростно зашипела ей в ухо:

– Да больно нужен мне этот ваш муж! Если я захочу, то выберу любого! – На этом она выпустила испуганную Хеллу. – Но я никогда не выйду замуж, никто не достоин вкушать мою стряпню! – Девочка яростной птицей вылетела с кухоньки и, накинув шубку, громко хлопнула входной дверью.

Путь её лежал через сугробы в нору бабушки Томань. Дэйкири торопилась и всё ещё раздражённо вспоминала перепалку с сёстрами. Она дёрнула ручку двери, но та не поддалась, видимо, примёрзла за ночь.

–Р-р-р-р, – взревела разгоряченная Дэйкири.

Утренние неприятности злили её до того, что ныли сведённые челюсти. Девочка упёрлась ногой в стенку преднорья и потащила дверь на себя. Проклятая рухлядь наконец поддалась и открылась.

Спустившись в нору, Дэйкири поняла, что бабушка ещё не проснулась, видимо устала после того, как вчера они засиделись до поздней ночи. Девочка решила, что лучше зайти позже. Сейчас она торопилась, ведь было бы ужасно обидно не успеть до обеда сбегать за околицу и проверить, не пропал ли мальчик, которого она встретила ночью. Гости в скучной деревенской жизни появлялись раз в сто лет, и одинокий путник в этих краях был удивительным явлением.