Вестники весны. Мифы двенадцати миров.
Шрифт:
«Если пережил ночь, то можно привести его домой, а если нет, то… его проблемы», – решила Дэйкири.
Нора остыла, и из-под половиц тянуло сыростью. Девочка поразмыслила немного и всё-таки затопила печь на случай, если бабушка проснётся – в норке будет тепло. Готовить не стала, подумав: «Лучше загляну ещё раз после обеда, проверю. Вернётся из мира грёз, тогда и приготовлю».
После, счастливая оттого, как легко удалось отделаться от ежедневных обязанностей, Дэйкири оделась и, подобрав юбки, поскакала
Вот и место, где видела его в последний раз. Ушёл. Хотя следы на свежем снегу видны отчётливо.
Мальчик ходил то петлями, то кругами. Это насмешило её ещё ночью: «Больной на голову. Всё же не жалко, если окочурится в сугробах. Слабакам – не стоило и рождаться». Утренняя Аннушка сияла в небесах и заставляла переливаться снег так ярко, что глазам становилось больно. Дэйкири принюхалась, чтобы понять, далеко ли чужак, но стужа ничем не пахла.
«Ага, вот же он!» Маленькое тельце лежало, свернувшись в клубок.
– Эй ты! Задохлик, вставай!
Мальчик не подавал признаков жизни. Он был странный. Тело его оцепенело и блестело на солнце, как отточенное лезвие ножа. Дэйкири нахмурилась. «Если сдох, не хочется трогать его руками, вдруг заразный?»
Но тут девочка заметила, что на груди у него горит красный огонёк, и решила, что сердце ещё живо. Легонько пнула найдёныша в бок. И ещё раз. Он повернул голову, не открывая глаз.
– Встава-а-ай, – сказала Дэйкири, с любопытством склонившись над телом.
Мальчик с видимым трудом разлепил ресницы и уставился на неё.
– Ты кто? – с удивлением спросила Дэйкири.
Неместный. Она прищурилась, недоверчиво разглядывая непривычно светлые глаза и чуждые черты лица. Мальчик не ответил и снова свернулся в клубок. «Вот же ленивый Задохлик!»
Пришлось схватить его за плечи и встряхнуть. Голова болталась на тонкой шее. Мальчик показался ей лёгоньким и прозрачным. Дэйкири без труда подняла его и попробовала поставить на ноги. Но, видимо, они замёрзли настолько, что подгибались, как мягкая глина. Он устало что-то пробормотал. Дэйкири засмеялась:
– Экий мученик! – Закинула его руку себе на плечо и потащила в Меркитасиху.
– Ты нашла себе жениха? – с надеждой спросила мать Эленхета, рассматривая тело, которое Дэйкири с самой довольной физиономией свалила к её ногам.
– Не надейтесь!
Мать схватилась за круглый живот.
– Дэйкири, ты хочешь, чтобы я разродилась раньше срока! Откуда мальчик?!
Сёстры вскочили из своих углов.
– Где ты его взяла?! – У Хеллы отвисла челюсть.
– А для меня жених есть?! – вскричала Инги.
– Можешь забирать этого, – фыркнула Дэйкири.
Алекс. Деревня Меркитасиха.
Тепло, пушистая шкура. Запах еды. Темнота. Руки оттаяли. Это лучший миг в моей жизни. У меня есть руки и пальцы! Какое счастье.
Мне не удалось наладить контакт с аборигенами. Они почему-то пытались уложить меня на холодный пол. Я сопротивлялся, они недоумевали.
Где кровати, лавки, хоть что-то?
Начались кашель, насморк и все страдания на свете. Тогда я решил залезть на каменную печь – их древний отопительный прибор.
Дикари не разрешили.
Пришлось спать на полу, но хотя бы я отвоевал себе место в тепле за печкой. Там, в тёмном углу, я то ли спал, то ли бредил несколько дней.
Иногда в моё укрытие заглядывали местные и пытались поговорить. Узкоглазые трындели на непонятном языке, а в мою амультару не было установлено переводчика, и диалог не связывался. Я снова проваливался в забытьё.
– Ты кто? – Однажды ко мне заглянул новый мужик.
Я приподнялся на локтях. Его речь была мне понятна. Но что ему сказать? Что я – инопланетный пришелец?
– Алекс, – я всё же решил ответить, но без подробностей.
– Чьего ты племени, Алекс?
Я не понял вопроса и только поморгал в ответ. Речь мужика напоминала родную, хоть и косноязычную. Как будто с просторечным говором.
– Откуда ты? – Мужик развёл руки в стороны.
Я покрутил пальцами. Неопределённо ткнул в небо. Мужик закивал, мол, понимаю, и собрался уходить. Не знаю, какие выводы он сделал из моего ответа, но отпускать его просто так я не собирался.
– Пока я болел, меня никто не искал? Моя мама, она… должна была…
Мысли путались.
– Мать тебя ищет? – Плоское лицо дикаря морщилось от умственных усилий.
– Да, мне нужно передать ей, что я здесь.
Мужик изучал моё лицо.
Пока он раздумывал, я спохватился о пропаже, зашарил взглядом по углам.
– Со мной была укулеле. Маленькая, в чехле. Вы её не видели?
Дикарь не отвечал. Хмурился, пытаясь понять, о чём я говорю.
– Будь здоров, Алекс, – в конце концов, вымолвил он и на этом покинул запечный угол.
Всё таки потерял гитарку! Откинулся на подушку.
Снова остался один в неведении своей судьбы и тошнотном бреду.
Плевать на дикарей. Скоро… Скоро меня отсюда спасут.
Лекарств в деревне не водилось. И светильников тоже. Но как же хорошо в одеялах и шкурах! Уютно и темно.
Дни сменялись ночами, и потихоньку я оживал. Здоровье возвращалось, а вместе с ним и интерес к окружающему. Пока ждал спасателей со Святой Земли, развлекался тем, что отковыривал побелку с печи и вслушивался в незнакомые голоса. Женщины ругались, смеялись, гремели посудой. Эти звуки напоминали о мире живых и одновременно заставляли чувствовать себя отрезанным от него. Я не понимал ни слова и был одиноким приблудой в чужой семье.