Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа
Шрифт:
— Что же такое ты знал? — пробормотал сэр Гисборн, и запоздало понял, что обращается к пустоте — компаньон исчез. Скорее всего, бросился обратно на галерею, в надежде если не догнать убийцу, то хотя бы найти какие-нибудь оставленные им следы. Гай не думал, что Мак-Лауду повезёт, однако любой поступок, имеющий целью установление виновного, лучше бездействия.
«Что мы скажем его родным? — явившаяся мысль заставила ноттингамца тревожно оглянуться по сторонам и выдержать короткую борьбу с перепуганным внутренним голосом, твердившим, что нужно оставить всё как есть и по возможности незаметно вернуться в зал. Пусть караульные замка найдут тело и принесут хозяевам печальное известие. Зачем искушать судьбу? — Граф или его наследник
Словно подтверждая эту догадку, поблизости взвизгнула открываемая дверь, пропустив через светящийся проём несколько человеческих фигур, блеснул огонёк масляной лампы и рассерженный голос, весьма похожий на голос Рамона де Транкавеля, окликнул:
— Хайме! Хайме, ты где?
— Я своими глазами видел — он поднялся сюда, и эти иноземцы с ним, — вмешался спутник наследника Ренна, в котором Гай после некоторого размышления узнал Гиллема де Бланшфора. — Мессир Хайме, отзовитесь! Может, они уже ушли?
«Один точно ушёл, — невесело подумал Гай. — В страну, откуда нет возврата».
— Мы здесь, — негромко сказал он, и поднял руку, загораживая глаза, когда на него упал луч света, в сумерках показавшийся ослепительно ярким. — И ваш брат тоже здесь.
Последующие часы невероятно затянувшейся ночи с восьмого на девятый день октября ещё долгое время с пугающей неотвратимостью приходили Гаю на ум, стоило его собеседникам упомянуть «безвыходную ситуацию» или «отчаянное положение». Именно такой представала нынешняя обстановка. Гостям (единодушно утверждавшим, что увидели Хайме де Транкавеля только в последний миг его земной жизни, когда он в буквальном смысле свалился им на головы) не бросили в лицо никакого обвинения, однако самый недогадливый человек мог различить эти, ещё непроизнесенные вслух слова, носившиеся в разреженном холодом воздухе. Гай не сомневался: им суждено прозвучать, но лишь когда хозяева Ренна сочтут нужным прибегнуть к этому безотказному средству и не мгновением раньше.
По здравому рассуждению, не имелось ни малейшего повода, чтобы заподозрить в свершившемся заезжих визитёров. Они не сталкивались с Хайме на quodlibet, не разговаривали с ним и никогда не встречали его до прибытия в Ренн-ле-Шато. На их оружии и одежде не осталось пятен крови (очевидно, что при подобном ранении убийца не сумел бы увернуться от разлетевшихся во все стороны зловещих брызг), и единственное, что вызывало подозрение — их почти одновременный с Хайме уход из зала и то, что именно они, а не кто-то иной, находились подле тела.
Вечеринка, как выяснилось, уже закончилась, и большинство участников разошлись. Именно поэтому слегка обеспокоенный Рамон вкупе с Гиллемом и несколькими приятелями отправился на поиски запропавших невесть куда младшего брата и иноземных гостей. Теперь на долю наследника Ренна выпала нелёгкая обязанность разбираться с обстоятельствами насильственной гибели родственника и, насколько мог судить Гай, справлялся он довольно быстро и разумно. Призванные на помощь караульные, на скору руку соорудив из копий и плащей подобие носилок, переложили на них тело Хайме и унесли в замковую часовню, привлечённых шумом любопытных личностей вежливо, но непреклонно разогнали. После краткого и ничего не разъяснившего разговора с невольными виновниками происшествия Рамон жестом подозвал одного из стражников, велев проводить английских господ в отведённые им комнаты, и напутствовал их брошенным вскользь обещанием (в котором прозвучала смутная угроза) побеседовать завтра всерьёз. Рамон
— Они его не поймают, — мрачно предсказал Мак-Лауд. — Перевернут весь замок кверху дном и ничего не найдут. Они даже не представляют, кого искать!
— Ты тоже не представляешь, — огрызнулся Гай. Он устал от многочисленных загадок, туманных намёков и недосказанных слов, и больше всего хотел спокойно вздремнуть до утра, без необходимости вскакивать посреди ночи и куда-то мчаться.
Дугал ничего не ответил. Следуя за молчаливым стражником и раскачивающимся светляком фонаря, они спустились в нижний двор, пересекли его, вошли в нижние помещения одной из башен (если Гая не обманывало чувство направления, расположенной на полуденной стороне замка) и, поднявшись по узкой лестнице, остановились перед запертой изнутри дверью. На стук немедленно откликнулся встревоженный голос Франческо, загремел отодвигаемый засов, и впервые за весь день компаньоны осознали, что больше не находятся под ненавязчивым присмотром хозяев Ренна.
— Монна Изабелла ждала вас после вечеринки, но не дождалась. Ей пришлось уйти вместе с остальными дамами, — доложил Франческо. Внимательнее присмотревшись к своим попутчикам, он нахмурился и осторожно спросил: — Что-то случилось, да? Вы выходили поговорить с мессиром Хайме, младшим из семейства, мы думали — вы быстро вернётесь…
— Его убили, — раздражённо бросил Мак-Лауд. — Он собирался рассказать нам что-то о делах, творящихся в замке, и ему заткнули рот самым верным способом — перерезав горло. А потом скинули с галереи донжона. Удивительно, почему мы ночуем здесь, а не в подвале, по обвинению в убийстве члена семьи де Транкавель. Впрочем, они ещё успеют навесить завтра на нас всех дохлых собак…
Он ушёл в спальню, продолжая сердито бормотать себе под нос, но теперь из-за толстых стен его голос доносился невнятно и неразборчиво. Гай и Франческо переглянулись, мессир Бернардоне озадаченно склонил голову набок, негромко сказав:
— Упокой, Господи, его душу… Как это произошло? Вернее, почему?
— Кто-то испугался возможного разоблачения, — Гай тяжело опустился на застеленный овечьими шкурами сундук и привалился к стене, полузакрыв глаза. Франческо понятливо смолк и начал бесцельно перебирать вещи, разложенные в идеальном порядке. Его наверняка грызло любопытство пополам с желанием поведать о собственных открытиях, и сэр Гисборн, вздохнув, спросил: — Как прошёл день? Удалось что-нибудь узнать?
— «Странно» будет наиболее подходящим словом, — Франческо уселся на низкую скамейку перед камином, поворошил кочергой багрово вспыхнувшие угли, продолжая говорить: — Как мне и велели, я пошёл осматриваться. Вообще-то я хотел найти часовню, а вместо этого познакомился с монной Бьянкой, дочкой здешнего хозяина. Мы погуляли по замку, поболтали…
— Только поболтали? — язвительно крикнул подслушивавший Мак-Лауд. — Не верю! Она слишком хорошенькая, чтобы развлекать её одними разговорами!
— Ей ещё шестнадцати нет, — укорил нахального скотта Франческо. — Кроме того, кто она, и кто я? Так вот, монна Бьянка сводила меня посмотреть на графство Редэ с восходного бастиона — там есть совершенно неохраняемое местечко, прямо над обрывом. Года два назад какой-то местный умелец спустился по стене и вскарабкался обратно, безо всяких верёвок и крючьев. Потом я попросил сводить меня в местную capella, часовню. Между прочим, вы знаете, что в окрестностях замка разбросана уйма мест, связываемых с именем Марии Магдалины? У них имеется «источник Магдалины», «скала Магдалины» и замковая церковь тоже называется «часовней Магдалины», но, как мне показалось, хозяева не слишком о ней заботятся.