Весы смерти (Смерть и золото)

Смит Уилбур

– Как вы поживаете? – выкрикнул рас единственную известную ему английскую фразу.

– Мой дедушка очень любит все английское, – сказал Грегориус в то время, как Гарет барахтался в объятиях раса, – и потому всех своих сыновей и внуков посылает учиться в Англию.

– У него есть орден, который дает право на титул лорда, – гордо заявила Сара и показала на грудь деда, на котором красовалась звезда из яркой эмали с какими-то блестящими побрякушками.

Заметив ее жест, рас выпустил Гарета и продемонстрировал им орден во всей красе. На другой стороне его

груди красовалась розетка из трехцветного шелка, в центре которой находилась миниатюра самой королевы Виктории в рамочке.

– Потрясающе, старик, совершенно потрясающе, – кивал Гарет, приводя в порядок лацканы своего пиджака и приглаживая волосы.

– В молодости мой дедушка оказал королеве большую услугу, вот почему он теперь английский лорд, – объяснила Сара и умолкла, внимательно слушая деда, чтобы тут же перевести гостям его речь.

– Мой дедушка приветствует вас на земле Эфиопии и говорит, что счастлив и горд, заключая в объятия такого выдающегося английского джентльмена. Дедушка слышал от моего отца о вашей воинской славе, о том, что великая королева удостоила вас медали за отвагу…

– Вообще-то эту побрякушку дал мне Георг Пятый, – скромно возразил Гарет.

В эту минуту из пещеры выступил полный достоинства Ли Микаэл Сагуд и остановился позади старого раса.

– Мой отец признает единственного английского монарха, Дорогой Суэйлз, – спокойно сказал он. – Бесполезно уверять его, что королева скончалась.

Всем троим он пожал руки, быстро поздоровавшись с Джейком и Вики, затем повернулся и продолжал слушать старого раса.

– Мой отец спрашивает, при себе ли у тебя медаль. Он желает, чтобы ты надел ее, когда вы бок о бок будете сражаться с врагом.

Гарет изменился в лице.

– Но я к этому вовсе не стремлюсь, старина, – запротестовал он.

Гарет твердо решил больше никогда ни в какие битвы не ввязываться, но объясниться ему не удалось, момент был упущен – рас уже отдавал приказы своим гвардейцам. Они мгновенно обступили броневики и принялись разгружать деревянные ящики с оружием и боеприпасами; они складывали их перед входом в пещеры, одновременно отбиваясь от натиска возбужденной толпы.

Подошли священники, чтобы благословить броневики и оружие. Сара воспользовалась случаем и потихоньку увела Вики в одну из пещер.

– Мои слуги принесут вам воды помыться, – сказала она. – Вечером будет праздник, и вы должны быть красивой. И тогда мы, может быть, решим, кто из них будет с вами сегодня ночью.

Когда спустилась ночь, вся свита раса Голама собралась к вади, самые знатные или самые нахрапистые умудрились втиснуться в большую центральную пещеру, все прочие заполонили долину. Они сидели на земле в своих белых одеяниях, освещенные пляшущим пламенем костров.

* * *

Оранжевые отблески костров отражались в ночном небе. Майор Кастелани заметил их на расстоянии двадцати километров от Колодцев.

Он остановил колонну, взобрался на крышу первого грузовика, чтобы как следует изучить непонятное явление. Поначалу

он думал, что это могут быть последние отсветы угасшей зари, но потом понял, что это не так.

Спрыгнув на землю, он бросил водителю: «Подожди меня» – и побежал рысцой вдоль длинной колонны крытых грузовиков к ее середине, туда, где находилась машина командира.

– Господин полковник!..

Кастелани отдал честь мрачному графу, который ссутулившись сидел на заднем сиденье «роллс-ройса», сунув руку в расстегнутую гимнастерку, наподобие Наполеона, потерпевшего поражение под Москвой. Альдо Белли еще не оправился от удара, который нанес его гордости и самолюбию генерал. Граф временно отрешился от этого вульгарного мира и даже не взглянул на Кастелани, докладывавшего обстановку.

– Поступайте, как считаете нужным в сложившихся обстоятельствах, – пробормотал он без всякой заинтересованности. – Учтите только, что Колодцами мы должны овладеть до рассвета.

И граф отвернулся, погрузившись в размышления о том, получил ли Муссолини его телеграмму.

В сложившихся обстоятельствах Кастелани считал нужным немедленно погасить огни и привести весь батальон в состояние боевой готовности. Было приказано ни в коем случае не зажигать никакого огня и строжайше соблюдать тишину. Теперь колонна продвигалась со скоростью пешехода, каждый водитель получил предписание следить, чтобы моторы работали не громче, чем на холостом ходу. Объявили тревогу, все держали наготове заряженные винтовки, нервы были напряжены.

Когда эритрейские проводники показали Кастелани поросшую лесом долину внизу, луна над его головой светила достаточно ярко, чтобы старый профессиональный вояка мог внимательно оглядеть ее. В течение десяти минут он разработал диспозицию, решил, где разместить штаб и автопарк, разбить основной лагерь, где установить пулеметы и минометы и где отрыть окопы для стрелков. Полковник все одобрил, даже не подняв глаз, и майор спокойно отдавал приказы, для выполнения которых батальону предстояло работать всю ночь.

– И первого, кто уронит лопату или чихнет, я повешу на его собственных кишках, – предупредил он, понимая, что означает слабое сияние, исходившее от низких темных холмов за Колодцами.

* * *

В главной пещере воздух был такой спертый, жаркий и влажный, что казалось, будто собравшихся накрыли мокрым шерстяным одеялом. В неверном свете костров не было никакой возможности оглядеть все помещение с его неотделанными земляными стенами и колоннами. В дымном сумраке неугомонные гости и слуги смахивали на привидения. Время от времени у главного входа в пещеру раздавался жуткий бычий рев. Внезапно он обрывался – специально для этого назначенный человек взмахивал двуручным мечом, и туша падала на землю, глухо ухнув, от чего, казалось, сотрясалась вся пещера. Толпа громкими криками приветствовала падение туши, и дюжина добровольных помощников освежовывала ее, разрывала на кроваво-красные полосы и укладывала их на огромные блюда из обожженной глины.