Ветер и искры. Тетралогия
Шрифт:
— Вот так, собака! — кивнул он и умчался.
Я вытер рукавом вспотевший лоб, убрал клинок в ножны.
— Где Трехглазый?!
Он тут же откликнулся, выступив из мрака:
— Здесь, командир.
— Зажгите факелы!
Из леса вернулся запыхавшийся Квелло, преследовавший южанина, пытавшегося убежать.
— Не ушел, — улыбнулся воин.
Я кивнул.
Воины стали проверять мертвецов и добивать тех, кто еще дышал.
— Слишком просто, — пробормотал я, принимая из рук Трехглазого свой лук.
— Радоваться надо! — улыбнулся тот. — Белые твари могли бы даться нам не так просто!
— Эй!
По тону я понял, о каком «этом» идет речь. Солдаты молча столпились перед лежащим на боку сдисцем, но никто не подходил ближе, чем следует. Человек тихо стонал. Я обнажил нож.
— Поднесите факел ближе! Почему не добили? Совсем сдурели?!
Я склонился над Белым и с тоской выругался.
Симпатичная девчонка. Совсем еще молоденькая.
— Ого! — свистнул один из мечников, подавшись вперед. — А я думал, что они все страшные, как Смерть.
— Перед тобой и есть смерть, — буркнул я.
Повисло недолгое молчание, затем какой-то тупица неуверенно спросил:
— А может, того?.. Развлечемся с ней?
Война есть война. Здесь нет хороших и плохих. Кровь, грязь и то, о чем в мирной жизни мы стараемся не вспоминать. Оно приходит к нам только в кошмарах, когда кажется, что все уже навсегда осталось в прошлом. Я знаю, о чем говорю. Сандон до сих пор со мной.
Я не стал дожидаться, когда их ненависть преодолеет их страх и они распалятся настолько, что озвереют. Погрузив клинок ей в сердце, выдернул его, вытер нож о белую мантию и только после этого встал, пронзив взглядом мечника из отряда Квелло, предлагавшего маленькое развлечение:
— При виде смазливой девки лишился последних мозгов? Или забыл, кто перед тобой? Стоит ей только на мгновение очнуться, и от твоего стручка мокрого места не останется! Проверьте двух других. Если живы — не мне вам говорить, что следует сделать. Не касайтесь посохов — они опасны. Приводите лошадей. Пора уносить ноги.
Постоянные бои и марши изматывают. Усталость медленно копится — поначалу ты не замечаешь ее вовсе, но с каждой пройденной лигой, с каждой стрелой, выпущенной в набаторца, и каждым осознанием, что ты все еще жив вопреки всем правилам и вероятностям, она берет над тобой верх. И ты все чаще начинаешь совершать ошибки либо просто валишься с ног, уже не в силах держать оружие.
К Ргешу наши отряды подошли вымотанными до предела, и тех двух дней, что генералы Митифы медлили, нам не хватило, чтобы прийти в себя. Против наших восьми сотен, загнанных, мертвецки уставших, но все еще готовых огрызаться, и примкнувших к нам пяти сотен из городского ополчения противник выставил шесть отборных тысяч.
Мы вцепились в землю и держались, пока была жива Ходящая и трое Огоньков. Но когда они погибли, некромантов больше ничто не сдерживало. Нас разбили в пух и прах. Немногочисленные выжившие попали в окружение и с трудом отражали наскоки летучей кавалерии, пытавшейся отрезать нас от болот.
Уцелевшие в бойне сто тридцать шесть человек, окровавленных, но все еще живых, не желали сдаваться, но и подыхать никому из нас не хотелось.
Мы решили рискнуть и отступили в Оставленные болота, надеясь на чудо.
Глава 11
Изнутри купол маленького храма был расписан ликами святых и сюжетами из книги Созидания. Через морасские витражи — лиловые, фиолетовые и изумрудные, проникали лучи солнца, окрашивая все в таинственные, непривычные цвета. Окна были расположены под куполом так, чтобы столбы света, падавшие сверху, брали в кольцо небольшой алтарь с Дланью Мелота — чашей, в которой всегда было вдосталь родниковой воды.
На скамьях, старых, потемневших, истершихся, медленно оседали пылинки. В полутемных нишах вдоль обеих стен стояли гипсовые фигуры святых. Тень милостиво скрывала их поврежденные временем лица, отбитые пальцы и трещины, разбежавшиеся по свободным одеждам. Лампады не горели — была середина дня, обязательная служба начнется к вечеру, когда жрицы закончат с обычными ежедневными делами и покинут сад, мастерскую и библиотеку.
Поэтому Альгу никто не беспокоил. Она могла сколько угодно быть в храме, сидеть на скамьях, смотреть на образы, священные для каждого верующего, и думать о своем.
Очередная задачка. Очередная загадка. Очередной опостылевший сон.
Сколько их было с тех пор, как она покинула Радужную долину? Достаточно, чтобы сбиться со счета и понять — они не так уж плохи, пускай кошмары и остаются кошмарами. Ходящая осознавала: не будь у нее этих снов — и жизнь бы стала совсем другой. Вряд ли получилось бы ранить господина Дави в Клыке Грома и спасти Шилу, а уж о том, чтобы вырваться из плена, и речи бы не шло.
Девушка не знала, отчего так получается. Словно само Провидение подкидывало ей уроки, заставляло думать и находить ответы. С каждым сном Альга набиралась опыта, училась, все дальше и дальше погружалась в тайны плетений и «искры». Пугало ли ее это? Не слишком. В какой-то момент Ходящая научилась с благодарностью принимать случившееся с ней и перестала просить Мелота избавить от бесконечного кошмара.
Пытливый ум выпускницы Долины был захвачен загадками сдисской колдуньи, начинал искать ответы на них и не успокаивался до тех пор, пока плетение не выходило таким, как нужно. Очень часто девушка застревала, подолгу топталась на месте, ища ключ к головоломке, составляла в уме множество схем, вспоминая занятия и правила, которые ей внушали в Радужной долине, и очень жалела, что недоступна школьная библиотека.
Рано или поздно Альге удавалось перешагнуть очередную ступень, придумать подходящее плетение, обмануть колдунью, убить ее… И на следующую ночь столкнуться с ней в очередной схватке.
Одинокий удар колокола прозвучал приглушенно. Альга отвлеклась от мыслей, подняла взгляд к куполу. Теперь солнечные лучи падали под углом, прямо на Длань, то и дело исчезая, когда на солнце наползали облака, и из-за этого казалось, что витражи подмигивают ей.
Девушке нравилось это место. Оно было столь умиротворенным, что на какое-то время она могла забыть обо всех приключившихся бедах. А их на нее свалилось немало.
Ходящая с неохотой встала со скамьи, подошла к Длани, окунула руки в чашу с водой, и по стенам старого храма запрыгали разноцветные солнечные зайчики. Она прошептала положенные слова, посмотрев на знак Мелота, затем развернулась и пошла к распахнутым дверям. Альге следовало собрать скудные вещи и попрощаться, прежде чем покинуть это место.