Ветер и море
Шрифт:
Сквозь сырой утренний туман Кортни украдкой бросила взгляд на кормовую оснастку, и вид Баллантайна расстроил ее сильнее, чем она могла признаться даже самой себе: его голова свешивалась вниз, разведенные в стороны руки были растянуты до предела, чтобы удержать его вес, сквозь разорванную одежду были видны синяки и раны.
Только после окончания завтрака Кортни нашла в себе мужество разыскать Дэви Данна, первого помощника капитана. Он только что закончил завтрак и теперь сосредоточенно искал вошь, которая шныряла где-то у него в брюках.
– Вы хотите – что?
Кортни
– Я сказала, что хотела бы, чтобы одного из узников привели ко мне в каюту, – повторила она, специально понизив голос.
– К вам в каюту? Зачем?
– Чтобы поговорить. У меня есть несколько вопросов...
– Капитану Шо об этом что-нибудь известно?
– Он знает об этом все, – спокойно ответила Кортни. – Мы с ним говорили вчера, и он...
– Капитан Шо сейчас на корабле янки. – Дэви сплюнул из уголка рта струю маслянисто-желтой слюны. И словно это послужило сигналом к окончанию разговора, повернулся и пошел прочь от Кортни.
– Когда он вернется?
– А? Не знаю.
– Что ж, раз его здесь нет, полагаю, вы просто должны поверить мне на слово, развязать узника и доставить ко мне под мою ответственность.
Он ненадолго задумался, перекатывая во рту табачный шарик. Тьфу!
– Нет. Нет – пока не скажет капитан. И тем более нет – если вы говорите о том, о ком, я думаю, вы говорите.
– И о ком же, по-вашему, я говорю? – Кортни уперлась руками в бедра.
– О Красавчике Зазнайке, о том, кого мы вздернули на ванты. – Он помолчал и обнажил в ухмылке желтые зубы. – О том, про кого капитан Шо сказал, что он может висеть там, пока его член не сморщится и не унесется с ветром.
– Очень хорошо. – Кортни поняла, что так ничего не добьется. – Значит, кто-нибудь должен проводить меня на «Орел», чтобы я смогла поговорить с капитаном.
– Нет.
– Но почему нет? – Кортни стиснула зубы. Нагнув голову, Донн возобновил поиски упрямой вши, но, уловив раздражение в голосе Кортни, поднял на нее взгляд.
– Потому что он приказал его не беспокоить. Никто не должен беспокоить его. Он не спал уже два дня, а последний раз, когда я его видел, он лежал здесь на палубе, как пьяница. И не сомневайтесь, что он поднимет шум, если его разбудят из-за какого-то желтопузого пресмыкающегося сына шлюхи вроде этого Красавчика Зазнайки. А-ах, попалась, паршивая тварь! – Он поднял жирную вошь и раздавил ее большим и указательным пальцами, а затем вытер руку о рубашку.
– Тогда мне остается лишь два варианта. Или вы развязываете лейтенанта по моему приказу, или я вплавь добираюсь до «Орла» и капитану станет известно, что мне пришлось это сделать из-за вашего упрямства.
– Похоже, вы собираетесь нажить себе кучу неприятностей просто ради того, чтобы задать ему несколько вопросов? Что за вопросы -вы хотите задать?
«Не доверяй никому, – предупреждал Сигрем, –
– Вопросы личные. Если ответы будут касаться вас, я вам сразу сообщу.
К изумлению моряков, стоявших неподалеку и слышавших их разговор, они целую минуту смотрели друг на друга. Низкое мнение Донна о женщинах было общеизвестно, и видеть его защищающимся от Кортни Фарроу – и, похоже, проигрывающим – было необычно.
– Итак, – сердито заявила Кортни, – вы отвяжете его и приведете ко мне в каюту, или...
– Я его отвяжу, – ворчливо буркнул Донн. – И незачем так раздувать ноздри. Я его отвяжу. Я даже лично приведу его к вам. Но если я узнаю, что ваши вопросы имеют какое-то отношение к тому, что спрятано в его модных бриджах, я сам выпорю вас!
Чтобы сгладить грубость шутки, Донн быстро ушел, оставив ее стоять с открытым ртом посреди палубы. Она поняла, что совершила ошибку, уклоняясь от ответов на его вопросы. Почему она не посвятила Дэви в свои секреты? Почему не рассказала Шо о предупреждении Сигрема? И почему продолжает лгать, защищая Баллантайна?
Кортни торопливо вернулась в капитанскую каюту. Очищенный от последствий сражения пол представлял собой широкий простор для движений, и она довела себя до такого состояния, что уже готова была отказаться от встречи с Баллантайном, но в этот момент услышала медленные шаги в коридоре.
Она распахнула дверь и увидела измученную, промокшую тень мужчины.
– Вот он, – без всякой необходимости доложил Донн и, не ожидая от Кортни кивка, втолкнул Баллантайна в дверь. – Образцовый янки, гордость нации, лучший из всех, кого я когда-либо знал.
Разорванная в клочья, мокрая одежда Баллантайна обтягивала мускулы, которые свело судорогой от внезапного тепла; его волосы прилипли ко лбу и шее; запястья были ободраны, и свежая кровь пропитывала веревки, связывавшие их вместе. Еще один кусок веревки тянулся от кистей рук к цепям на лодыжках, не давая Баллантайну возможности отвести руки больше чем на дюйм от туловища и позволяя передвигаться только маленькими шаркающими шажками. Хотя он стоял не поднимая глаз, Кортни чувствовала, что он просто сдерживает ярость, а вовсе не признает свое поражение.
«Как чувствуете себя, Янки, когда вас унижают и заставляют стоять в собственном дерьме, а кто-то чистый и сытый злорадно торжествует?» – хотелось спросить ей.
– Благодарю вас, Дэви, – тихо проговорила Кортни. – Можете оставить нас.
– Одних? – Седеющие брови взлетели вверх.
– Да, одних! Если хотите, можете встать снаружи и прижать ухо к двери, но я буду разговаривать с ним одна!
Несколько мгновений Донн яростно жевал и, скривив рот, уже собрался выплюнуть табак, но строгий взгляд Кортни остановил его, и он с шумом проглотил слюну, а потом пристально посмотрел на Баллантайна.