Ветер и море
Шрифт:
– Простите. – Лицо Баллантайна осталось бесстрастным. – С моей стороны это было слишком самонадеянно.
Кортни взглянула на него, ожидая увидеть скрывавшуюся за вежливым извинением насмешку, но ничего не обнаружила. Ее щеки побагровели, а грудь внезапно стала настолько чувствительной, что ощутила прикосновение батистовой блузки, и Кортни вздрогнула.
Адриан заметил ее реакцию, и его чувства вмиг обострились. Извинение было результатом сильной усталости, он неосознанно пытался лишить Кортни самоуверенности, но обнаружил, что задел ее за живое. Такой он уже видел ее однажды – в каюте утром, после того как, возможно, изнасиловал
Он согласился с обвинением в изнасиловании потому, что Кортни заявила тогда, что это было именно так, и потому, что у него были самые туманные воспоминания, которые он не мог выставить в свою защиту. А что, если он вовсе не насиловал ее, а она по собственному желанию легла в его постель? Это могло означать, что существует проход сквозь те преграды, которые она на протяжении многих лет тщательно воздвигала вокруг своих чувств.
Она спросила его, как далеко он готов зайти. Бесконечно далеко!
– Вы снова победили, Ирландка, – бесстрастно произнес он.
– Что вы имеете в виду?
– Только то, что сказал. Я устал, страдаю от боли и не хочу видеть, как Мэтт получит больше того, что он уже выстрадал. Вы победили. Я буду вашим послушным слугой. – Он заметил недоверие в ее глазах и поспешно добавил: – Но только до тех пор, пока мы не прибудем в Триполи. После этого я не собираюсь быть рабом ни у вас, ни у кого-то другого.
– Если вы задумали убежать, как только к вам вернутся силы... – Кортни не договорила, блеск в его глазах подтвердил, что он именно это и замышлял, ведь она сама планировала сделать то же самое, как только «Орел» пришел бы в Гибралтар.
– И что? Вы собираетесь мне помочь?
– Ничего подобного, Янки. – Кортни попятилась, его неприкрытая насмешка заставила ее отойти подальше. – И если вы попытаетесь сделать это в моем присутствии, я вас застрелю. Мы поняли друг друга?
– Прекрасно поняли.
Подойдя к двери каюты, Кортни распахнула ее, и Дэви Донн мгновенно влетел внутрь с настороженным видом.
– Э-э? Я не слышал, чтобы вы меня звали.
– Дэви, запах гордости этого янки становится невыносим. – Взгляд темных, непроницаемых глаз обратился к Баллантайну. – Отведите лейтенанта наверх. Он безумно хочет знать, что происходит с его людьми, так пусть увидит это сам. Пусть разделяет с ними их помои и чистит им гнойные раны. Возможно, он научится быть человеком.
Это было совсем не то наказание, которое выбрал бы Донн, но он кивнул и, дернув Адриана за веревку, заставил его встать на ноги, не обратив внимания на то, что лейтенант застонал от боли.
– Надеюсь, парень, у вас крепкие нервы. По тому, что я видел, там хватит работы на десятерых здоровых мужчин и достаточно конечностей, расставшихся со своими владельцами, чтобы радовать угрей в течение недели.
Адриан покорно принял тычок меж лопаток, но задержался возле Кортни, однако она, крепко сжав губы, смотрела в сторону.
Глава 13
Мэтью Рутгер провел по лбу дрожащей рукой и ошеломленно сел на корточки. Человек, вытянувшийся перед ним, был мертв. Он не издал ни звука, не пошевелился и не вышел из комы, в которую впал после транспортировки с «Орла» на «Ястреб». Его звали Пирс, и он вместе со своими раздробленными конечностями станет еще одной кучкой дочиста обглоданных костей на дне залива.
Мэтт не спал всю ночь, делая все, что было в его силах, для раненых моряков с «Орла». У него не было ни лекарств, ни перевязочных материалов, кроме тех, что он мог оторвать от одежды, ни еды, а для питья была только дождевая вода, которую они собрали в складки парусов. Ему самому хотелось лечь и умереть. Он устал и потерял уверенность в себе. Его спина прошла через все мыслимые стадии боли. Ему удалось надеть одежду, снятую с человека, который больше не нуждался в земных удобствах. И хотя его собственные раны больше не кровоточили, рукава рубашки и бриджи были в кровавых пятнах, оставленных дюжиной оторванных конечностей. Его лицо было бледным, кожа обтягивала скулы, в глазах отражалась боль, разделенная с каждым из окружавших его людей.
Мэтью со вздохом накрыл лицо Пирса обрывком паруса. Дождь прекратился, и сквозь облака старалось прорваться солнце, но воздух был настолько наполнен влагой и москитами, что казалось, один ад просто заменили на другой.
– Эй, вы!
Мэтт взглянул вверх и растерянно моргнул. Корсары поставили вокруг пленных барьер из обломков и остатков шпангоутов, соорудив загон, который предназначался для коз и овец и в котором остался их запах.
– Вы, с полосатой спиной! Взгляните-ка сюда! Мэтт посмотрел в ту сторону, откуда раздался крик, и узнал лохматого корсара, который накануне вел Адриана к вантам. Рутгер решил, что его мозг сыграл с ним злую шутку, когда увидел стоящую позади Донна высокую фигуру, но затем обрел дар речи и неуверенно поднялся на ноги.
– Адриан!
– Мне сказали, янки, что вы молили о помощи. – Донн сплюнул. – Что ж, получайте.
Мэтью обменялся приветствием с Баллантайном и тут же обратился к Донну с требованием войти в их положение.
– Этим людям необходимо укрытие. И еда. Во имя Господа, разве вы не видите, что они умирают? И умрет еще больше людей, если о них не позаботиться немедленно. Тарелка супа, немного мази от ожогов...
– Хватит скулить, янки! – зарычал Донн. – Или я пущу ваши потроха на приманку для рыб.
Он толкнул Адриана вперед и, снова сплюнув на палубу, закрыл проем в загоне и ушел. У Мэтта опустились плечи, как будто все мускулы вдруг лишились сил.
– Неужели это все люди, которые у нас остались? – прошептал Баллантайн, в ужасе осматривая загон.
– Двадцать три, – мрачно ответил Мэтт. – Шесть человек умерли в течение ночи, Пирс скончался несколько минут назад. А возможно, это произошло час назад... или два часа... Я уже ничего не знаю.
Адриан всмотрелся в своего друга. Мэтт, очевидно, был на пределе выносливости – они оба были на пределе, но ни один из них не мог позволить себе роскошь упасть без чувств.
– Можно сесть там. – Мэтт повел Адриана к перевернутому ящику. – У тебя что-нибудь пострадало, кроме головы?
– Ничего серьезного, кроме моей гордости. Можно как-нибудь избавить меня от этих веревок?
Мэтт провел по толстой веревке пальцами, в которых не было сил даже для того, чтобы сдвинуть с места тугой узел.
– Мне понадобилось бы около часа, чтобы перегрызть их, – с досадой пробурчал он.
– У меня в кармане бриджей... Вчера, еще до того, как начался весь этот кошмар, я положил туда свою бритву. Насколько я могу судить...