Ветер и море
Шрифт:
Побледнев, Кортни бросила взгляд на запертую дверь, потом оглянулась на открытый сундук, доверху набитый шелком и муслином, и слезинки задрожали на ее ресницах.
– Я не могу, – прошептала она, взглянув на Баллантайна огромными испуганными зелеными глазами.
– Вы сможете, – мягко ответил он, с трудом поборов желание снова заключить ее в объятия. У него сжалось горло, и он наклонился над сундуком. – Я даже помогу вам, хотя будь я проклят, если понимаю, зачем мне это делать. Если я не смог удержать свои руки, то и никто не сможет.
Кортни в испуге смотрела
Скользящее белье опустилось как занавес на его обычное представление о Кортни. Боже правый, как он мог когда-то считать ее невзрачной и непривлекательной? При свете свечи ее кожа поблескивала, как густые сливки, ее волосы светились, как золотые нити, глаза искрились, а лицо сияло все ярче с каждым мгновением. А ее тело – ноги, длинные и стройные, тонкая талия, которую можно обхватить двумя руками, и груди, наполнявшие его ладони и своей сладостью манившие его рот? Какой мужчина не нашел бы ее неотразимой? Она не достанется Шо.
– Кортни...
– Вы уже второй раз называете меня так, – перебила она тонким, дрожащим голосом.
– Но это же ваше имя, разве нет?
– Да, но я не думаю, что вы можете так бесцеремонно его употреблять.
– Только что, – вздохнул он, – мы провели почти час, занимаясь тем, чем обычно занимаются люди, которые называют друг друга по именам. Так какая уж тут церемонность?
– Я... – Силы изменили Кортни, и она в смятении опустила голову. – Просто я не думаю... – У нее сорвался голос, и она сделала еще одну попытку: – То, что произошло, было ошибкой. Вы сами понимаете – это была ошибка.
– Ошибка или нет, но это произошло.
– Но... это ничего не меняет. Это не может ничего изменить.
– Да. – Глубоко вздохнув, Адриан приподнял пальцем подбородок Кортни. – Это ничего не меняет. Но быть может, благодаря этому будет легче вынести все то, что случится с нами в ближайшие дни.
Покраснев, Кортни молча смотрела ему в глаза. Адриану стало не по себе, и он нарушил тишину:
– А теперь заканчивайте одеваться, а я уберу ваши вещи. – Он мягко улыбнулся и погладил ее по щеке. – И убедитесь, что эта штука там, где ей надлежит быть.
«Штукой» была тонкая кружевная полоска, которую он вытащил из груды белья на полу.
– Что это? – смущенно спросила Кортни.
– Мне кажется, ее называют подкладкой, моя очаровательная невинность. Ее место... там, – он взглядом указал на выпуклость груди, – чтобы удерживать кое-что на месте.
Кортни отчаянно покраснела и резко отвернулась к зеркалу. Конечно, подкладка все меняла. С ней Кортни не чувствовала себя раздетой и больше не боялась, что ее грудь выпадет из лифа муслинового платья, если она наклонится вперед. Наконец завершив туалет, она снова расчесала волосы щеткой и решила повторить то, что ей раньше удалось сделать с помощью шпилек и лент, но ее руки растерянно замерли. Она придвинулась к зеркалу и кончиками пальцев осторожно обвела контур губ.
– Заметно, что их целовали. – Адриан остановился позади нее. – К сожалению, последние два дня у меня не было возможности побриться.
Взгляд Кортни задержался на покрасневшей, раздраженной коже щек и шеи, и после недолгого раздумья она порылась в сундуке и отыскала маленькую шкатулку из слоновой кости. Тонкий слой белой пудры приглушил красноту, и она, захлопнув крышку, снова повернулась к Баллантайну.
– Лучше, – признал он, а затем нахмурился: – Но чего-то не хватает.
– Мой медальон! – воскликнула она и вскинула руку к голой шее.
Еще секунда – и Кортни нашла и его, и кусок зеленой ленты, чтобы заменить порвавшийся кожаный ремешок. Она начала завязывать ленту вокруг шеи, но пальцы Адриана взяли на себя эту задачу, и он в зеркале встретился с ней взглядом.
Когда узел был завязан, Адриан, не справившись с собой, положил руки на оголенные гладкие плечи Кортни и поцеловал ее в затылок. Он почувствовал, как она затрепетала, и увидел, что ее щеки покраснели еще сильнее, а глаза зажмурились от удовольствия.
– Лучше отпереть дверь, пока не вернулся ваш друг, – посоветовал Баллантайн. – Он, по-видимому, из тех, кому больше по душе просто выломать дверь, чем утруждать себя стуком.
Кортни последовала его совету, и как раз вовремя. Едва она успела отойти от двери, как снаружи в коридоре раздались громкие шаги, а вслед за ними поток ругани и тяжелый удар в дверь, который следовало расценивать как стук и от которого дверь распахнулась.
– Ну как, дорогая? – Гарри Питт отрыгнул приветствие и выковырял из зубов остатки еды. – Он без возражений выполнил свою работу?
– Все хорошо, – холодно ответила Кортни. – Капитан уже обедает?
– Да, он ждет вас. Я сказал, что ему приготовлен приятный сюрприз. Просто замечательный. – Взгляд прищурившихся бесцветных глаз пробежал по муслиновому платью, и Кортни молча поблагодарила Баллантайна за то, что он заставил ее надеть платье.
– Теперь можете отвести пленного к остальным.
– Хотите, чтобы завтра его снова привели?
От этой фразы Питта у Кортни к щекам прилила кровь, и она еще больше смутилась, взглянув на Адриана. Он тоже уловил двойной смысл этих слов, и в его серых глазах заплясали огоньки.
– Если будет нужно, я пошлю за ним, – с запинкой ответила Кортни и с достоинством, какое только могла изобразить, вышла из каюты и торопливо зашагала по темному коридору к офицерской кают-компании.
Глава 15
Кортни остановилась в слабо освещенном коридоре у порога кают-компании, чтобы немного успокоиться. Ноги у нее были ватными, в желудке урчало, щеки и шея горели как раскаленные угли, и она была уверена, что барабанный бой в груди будет слышен по всей каюте. К счастью, в кают-компании было не менее сумрачно, чем в коридоре; на обеденном столе стоял единственный канделябр с четырьмя свечами, и пламя бросало тусклый свет на белоснежную льняную скатерть и обеденные приборы из чистого золота.