Ветер моих фантазий
Шрифт:
Кулаком небу — почти чистому уже, хотя бы вблизи — погрозил, исторгая на языке чужой цивилизации:
— Хирсанитаримссссс! Шшисссс! Аньиссс!
И снова протанцевал, по необъяснимой какой-то траектории — так сразу и не просчитаешь алгоритм, не узнаешь логику его движений. Но… красиво.
Издалека чуть просыпались камни с уцелевшего основания скалы. И от нее отделилась девушка, рыжеволосая, прежде сливавшаяся с ее поверхностью. Вытянулась, пытаясь разглядеть отсюда лицо того дерзкого парня, осмелившегося состязаться с лучшими стрелками
И с отчаянным воплем с обломками скалы и ближайшей каменистой поверхности взмыла в воздух — останки скалы мелкой крошкой развеял неожиданный удар — так как кто-то из противников остался.
Она приземлилась, упав с большой высоты. Сильно приложилась о твердую поверхность. Вместе с оставшимися скальными клочками. Села, застонав. Лицо изодрано, да в щели меж камней застрял большой клок длинных рыжих волос.
«Женщина?!» — не выдержал уже командир четверки.
А одинокий воин выпустил мощный заряд, почти неразличимый, беззвучный, по едва не сгубившему ее кораблю. Тот, впрочем, успел уклониться. Хотя и толстый был, масштабный. Явно не из боевых. Не из первого ряда. Но тех вроде уже расстреляли.
«Обмельчалисссс мужикиссс вашшшши! — опять влез в их тайный и вроде бы невозможный для слежки тех врагов канал чужой голос, — Совсссем обмельчалисссс! Выпуссскаете в бои баб!»
«Узнаю, какой придурок выпустил на границу девку — убью!»
«А усссспеешшшьсс?» — голос самца иной цивилизации звучал ровно, но по смыслу видна была издевка. Может, ржет он там над ними. Если те гады умеют смеяться. Но точно издевается.
Командир людей проворчал, мысленно:
«И прибью ту заразу, которая говорила, что у вас нету этой технологии»
«Тю! Мечтай большшшшессс!»
Но, впрочем, уворачиваясь от лучей, выходящих из ладоней одиночки, толстый масштабный корабль торопливо пополз подальше, виляя туда-сюда в надежде уклониться.
Девушка поднялась, шатаясь. И тут же упала на колени. Ярко горели камни с ее пояса, включая и ускоряя процесс регенерации, обращаясь к своим внутренним или к наружным резервам энергии, но кровь по ее лицу все еще стекала.
«Барахлит техника» — вздохнул начавший седеть мужчина.
«Тю! Приророжденных бабссс выпускают против насссс! А еще грозятссся!»
Командир людей запоздало вспомнил, чего там это «Тю!» означает на лексиконе противника — и побагровел от гнева под камнями. Впрочем, не вылез. Не хватает еще поддаться на такие гнусные провокации, как юнцу. Тем более, что одного придурка там итак уже хватает. Развлекается парень. Ну да ничего. Пристрелят — и кровь последующих поколений будет здоровей и чище.
Одиночка вдруг исчез.
Рассыпался в воздухе, а куда частички его делись — неясно.
«Пристрелили» — уныло прокомментировал один из наблюдателей.
Командир удержался, что смолчать о своей догадке: не пришибли, а телепортировался.
Но тот возник уже в другом месте планеты, на горе. Чтобы мощным залпом засветить дыру в борту толстого медленного корабля самих болтливых вражеских воинов.
Шипя и извиваясь, обливая пилотный отсек ядовито-желтой кровью, змееобразное существо свалилось на пол. Удар противника не только прошиб обшивку и особое вещество их иллюминаторов — доселе казавшееся им непробиваемым, по крайней мере, не технологиями этих людишек точно — но и испепелил кресло пилота.
Разборки, кто круче стреляет, пришлось отложить. И так уже ясно, что одна зараза другой стоит. Зараза на заразу — это любимое развлечение самцов из разных цивилизаций, но, к несчастью, ежели не сохранить свою шкуру — оно уже не светит. Да и проклятое слово «работа», помноженное на «начальство».
Но юный воин иной цивилизации все же надеялся, что не только ему руководство по голове настучит за самонадеянность. И, для достоверности, чтоб подгадить, успел дошипеть завершающую фразу в чужой канал связи, еще недавно считавшийся тайным и уникальным плодом научной деятельности вражеской цивилизации:
«Проссследили бы вы за аини того кианинасссс!» — и выпал — и из чужой линии, и из сознания.
Толстый корабль дальше спасался на автопилоте. Но, на счастье последнего из выживших кораблей, самый меткий из воинов противника сейчас отвлекся, добегая до раненной самки своего народа.
«Кианин бы не стал с вами играть!» — ошалел от такой клеветы командир четверки.
Но ответа не дождался. Хотя вроде язва с того конца была еще та. И мужчина улыбнулся под камнями: пристрелили гада.
Его болтливый напарник выскользнул из-под камней — то ли бабье состояние проверять, то ли словом обмолвиться с незнакомым им ловким и смелым одиночкой. Вроде была их одежда на нем, человечья, с родной планеты даже, но по вышивке на форме так сразу и не поймешь из чьего отряда.
Командир предпочел отлежаться, изображая сдохнувшего или раненного. Да и тот, юнец болтливый его уже доконал за весь их поход. Ежели и застрелят — и ладно.
Но пожилой мужчина еще долго не мог выровнять дыхание и унять сердцебиение.
«То ли плох стал, — уныло думал он, уже без телепатической связи, сам с собою общаясь, — То ли вывел меня из себя тот гад хвостатый. Да чтобы кианин — и лез в такую заваруху?! Чтобы так над врагами потешался, да им хамил? Люди могут. Молодые дурни. Но чтобы уравновешенный кианин…»
Вздохнул измученно.
«Но ежели прав тот гад, то аини у этого кианина должен быть каким-то бешеным. Вообще на голову больным, чтоб своему хианриа такое позволять! Нет… и аини бы безрассудного выперли, подвергнув всеобщему осуждению, и его хианриа, плюющего на устав. Разве что в другом отряде тайно выступил сын кого-то из Совета, а его придурошный родитель его глупости раз за разом прикрывал. Вот и взрастил такое чудо с детства. Но, ежели тот смельчак-одиночка — чей-то хианриа, то его аини с такой дурьей башкой долго на войне не продержится. Пристрелят заразу когда-нибудь. Когда-нибудь точно пристрелят. И ладно»