Ветер над яром (сборник)
Шрифт:
— “Старый Таунд” обанкротился еще полгода назад.
Гюнтер удивленно поднял брови. Портье определенно нравился ему все больше и больше.
— Надо понимать, еще до того, как?..
— До того.
— Тогда зачем же ее разгромили?
Улыбка внезапно исчезла с лица портье, и он внимательно посмотрел в глаза Гюнтеру.
— Просто жители Таунда очень любят старину и свой город, господин Шлей, — проговорил он.
Тут же улыбка вновь заиграла на его губах, а взгляду вернулась приветливость радушного
— Ваш номер угловой на втором этаже, слева по коридору. Я сейчас позвоню горничной, она приготовит постель. Можете ей заказать завтрак, его доставляют у нас из соседнего ресторанчика. Наценка — десять процентов за доставку.
Гюнтеру захотелось расшаркаться, как на аудиенции, — столь вежливо ему дали понять, что разговор окончен. Прямо министр внешних сношений за конторкой портье. Он кивнул и, так и не рискнув опустить ключ в карман, поднял чемодан и направился к лестнице.
Гостиница действительно оказалась древним сооружением, и портье не обязательно было это уточнять. Без всякой помпезности и откровенной подделки под средневековье — никаких гобеленов, сочащихся сыростью стен и прочих атрибутов. Сплошное дерево — целый лес прямых квадратных стоек, перекрытия крест-накрест, дощатый настил полов. Скудный свет редких электрических светильников, отражаясь от потемневшего дерева, создавал загадочный золотистый полумрак, как на картинах старых мастеров. Единственное, что связывало между собой мотель и гостиницу, так это скрип ступеней.
Пройдя по коридору второго этажа мимо многочисленных закутков и небольших коридорчиков перед дверьми номеров, в последней из них, как раз напротив своего номера, Гюнтер увидел застекленный шкаф пожарного крана и висевший рядом огнетушитель.
“Надо понимать, это вместо рыцарских доспехов”, — насмешливо подумал он.
Дверь комнаты была приоткрыта, Гюнтер толкнул ее рукой и от неожиданности застыл на пороге. Похоже, то, что он увидел в комнате, грозило стать для него дежурной картинкой местных гостиниц. Спиной к двери, нагнувшись над кроватью, маленькая горничная, копия прислуги из “Охотничьего застолья”, заправляла постель.
Флиртовать Гюнтеру почему-то не хотелось, но он все же осторожно, чтобы не шуметь, поставил чемодан под стенку, а сам, как и в мотеле, прислонился спиной к филенке и уставился на ноги горничной. Чутье, конечно, у женщин удивительное. Продолжая заправлять постель, она повернула голову.
— Нравятся? — игриво спросила она, пододвинув подушку к изголовью.
Гюнтер окаменел. Горничная оказалась полной копией прислуги из мотеля. Вплоть до лица и голоса.
Горничная выпрямилась и повернулась, кокетливо прищурив глаза. Но, натолкнувшись на застывший взгляд Гюнтера, сразу же потускнела и приобрела сугубо деловой вид. В руках быстро появились блокнот и ручка.
— Завтракать будете?
Гюнтер
— Так вы будете заказывать или нет? — передернула плечами горничная. Под его взглядом она явно чувствовала себя неуютно. Гюнтер встряхнулся, отгоняя от себя наваждение.
— На завтрак у вас тоже бушедорский салат, не так ли? — спросил он.
Горничная недоуменно повела бровями.
— Если вы так хотите…
И вдруг в ее глазах заиграли веселые искорки, и она от души весело засмеялась.
— А я — то думаю, чего он как кукла деревянная? Бушедорский салат!.. Сестричка в мотеле кормила?
“Сестричка? — не понял Гюнтер. — Какая еще сестричка? — И тут до него дошло. — Близнецы! Господи, как все просто”.
Он захохотал вместе с горничной.
— Отшила?! — давясь смехом, воскликнула горничная.
От смеха Гюнтер не смог ответить и только махнул рукой.
— С нее станется… Не ты первый!
Наконец они перестали смеяться и только весело смотрели друг на друга.
— Тебя как зовут? — спросил Гюнтер.
— Линда… — Горничная подмигнула. — Ну, так что будешь заказывать?
— Спасибо, но завтракать здесь я не буду, — все еще улыбаясь, проговорил он. — А вот ужинать я хочу в номере…
Гюнтер склонил голову набок и прищурился:
— …С тобой.
Горничная весело фыркнула и ловко проскользнула мимо него из номера. И уже там, повернувшись, снова подмигнула и быстро застучала каблучками по коридору.
— Газеты мне принеси! — бросил ей вдогонку Гюнтер.
Так и не дождавшись ответа, он закрыл дверь и осмотрелся. Судя по мебели, ему достались апартаменты принца Уэстского: массивный письменный стол у окна, наполовину задернутого тяжелыми непроницаемыми шторами багрового бархата, два огромных царственных кресла, журнальный столик с витыми ножками, большой резной шкаф, вызывавший почему-то ощущение, что в толще его дубовых стенок усердно трудятся древоточцы. Но наибольшее впечатление производила кровать, занимавшая чуть ли не половину номера, — гигантская, с розовым шелковым балдахином и свисающими золотыми кистями.
Гюнтер подошел к окну и раздвинул шторы. Из окна открывался вид на площадь, крышу соседнего дома и переулок, в который вползала, закончив работу, уборочная машина. По мокрой брусчатке площади прогуливалось несколько голубей Один из них нагло топтался по крыше “бьюика”. Гюнтер распахнул створки окна, и тотчас с широкого карниза, шумно хлопая крыльями, сорвалась целая стая. Вспугнутый с “бьюика” голубь оставил на крыше метку помета и спланировал на мостовую. И тут же на противоположном конце площади часы на ратуше стали бить семь утра.