Ветер над яром (сборник)
Шрифт:
— Продолжим нашу беседу, — сказал он, — хотя она больше напоминает монолог. Я выполнил выше задание. Как насчет окончательного расчета?
— Развяжите меня, — наконец выдавил бургомистр. — Я вам заплачу.
— Это чем же? — усмехнулся Гюнтер. — Серебром в живот? Минут пять назад вы уже пытались. Так что давайте посидим пока так.
— Что вам нужно? — хрипло спросил доктор Бурхе.
— Побеседовать с вами. Услышать ответы на некоторые вопросы. Знаете, по роду моей профессии мне приходится таскать для нанимателя каштаны из огня. Но я не люблю, когда из меня делают подсадную утку без моего ведома. Я тогда очень сержусь.
Бургомистр склонил голову к руке с платком и промокнул подбородок.
— Хорошо, спрашивайте, — буркнул он.
Гюнтер
— Что собой представляет реализатор?
Доктор Бурхе застыл с поднятым платком. Он явно не ожидал, что Гюнтер знает столь много.
— Так я жду.
— Не знаю… — выдавил бургомистр.
— Ой ли?
— Что он собой представляет, я действительно не знаю. Вот что он может…
— Хорошо. Рассказывайте, что он может.
— Он реализует любой текст. Достаточно вложить в него книгу и начать читать вслух, как реализуется самое неправдоподобное и даже сверхъестественное…
— Реализует любую книжную фантазию?
— Да.
— Этого мало. Тогда бы Таунд был наводнен книжными персонажами, а у вас на метлах летают вполне реальные женщины. Ваши согражданки. Как вы это объясните?
— При чем здесь персонажи? Их можно так же легко убрать, как и вызвать. Самое главное — можно воплотить идею текста. Ну, например, прочитав заклинание, можно придать метле способность летать по воздуху, человеку — неуязвимость… А потом, прочитав отрывок и вызвав персонажей, можно, положив руки на переплет, заставить их делать то, что хочешь. Но это трудно… У меня не получалось, а вот отец Герх справлялся с этим отменно.
— Да уж наслышан… — Гюнтер взял еще один орех. — Благодать божья… Откуда у вас реализатор?
Бургомистр вновь опустил голову и принялся промакивать кровь на лице. Было видно, как он пытается придумать подходящую версию.
— От Серого? — спросил Гюнтер. По реакции бургомистра Гюнтер понял, что доктор Бурхе отбросил предыдущую версию и принялся придумывать новую.
— Серый — это Фьючер? — вновь выбил почву из-под ног бургомистра Гюнтер. — Не темните, Иохим-Франц, я знаю многое и теперь только уточняю детали. Это Фьючер?
— Да, — сдался доктор Бурхе.
— Кто он? И как к вам попал реализатор?
Доктор Бурхе тяжело вздохнул.
— Не знаю, кто он. Нечеловек. Как вы сами понимаете, до создания такого реализатора мы еще не доросли. По-моему, Серый… то есть Фьючер, изучал историю Земли, так сказать, по первоисточникам.
“Ничего себе первоисточники, — подумал Гюнтер. — Конечно, бургомистр прав. Создать реализатор не в человеческих силах. Но если Фьючер — “зеленый человечек”, то какое же представление получит о землянах иная цивилизация, если будет изучать нас по таким вот первоисточникам?!”
— Как попал к вам реализатор? — По лицу доктора Бурхе Гюнтер увидел, что тот начинает готовить ему очередную версию. — Не пытайтесь меня кормить сказочками, я вас уже предупреждал! Какую роль в этом сыграл Губерт?
— И до него докопались… — уныло протянул бургомистр. — Прав был святой отец — вы чересчур дотошны… Хорошо. Я расскажу.
— И поподробнее.
Бургомистр согласно кивнул.
— В прошлом году, в ноябре, часа в два ночи меня вызвал по телефону Губерт. Говорил он сбивчиво, и я почти ничего не понял, кроме того, что он в гостинице “Корона”, обороняясь, убил человека. Ну, а когда преступление совершается начальником полиции, делом приходится заниматься светским властям, то есть мне, пока из округа не пришлют следователя. Я приехал в гостиницу и узнал, что Губерт застрелил некоего Фьючера, сотрудника Сент-Бургского университета. Я его немного знал, он обращался ко мне с рекомендательным письмом, чтобы ему разрешили работать в библиотеке бургомистрата Фьючер… Тело Фьючера лежало на полу рядом со столом, в вытянутых руках он сжимал вот эту книгу. Я, конечно, тогда еще не знал, что собой представляет ее кожаный переплет. Как объяснил мне Губерт и подтвердила прислуга, его вызвали в гостиницу, чтобы он разобрался с постояльцем. По ночам из номера Серого… Фьючера доносились жуткие крики,
— Куда вы дели труп?
— Никуда. Под утро он растворился в воздухе на моих глазах.
— И тогда вы замяли дело, припугнули Губерта, что-то наврали прислуге…
— Я сказал прислуге, что в номере был видеомагнитофон, и что за нарушение тишины и спокойствия в ночное время мы выдворили постояльца из города. К счастью, Губерт проводил операцию сам, без понятых. Сами понимаете, закон о нарушении спокойствия в ночное время — одно, но врываться со свидетелями в номер, где действительно работает видеомагнитофон… При хорошем адвокате это могло стоить Губерту места начальника полиции.
— А вы взяли книгу, показали ее отцу Герху, который и обнаружил ее чудесные свойства и попытался применить их на практике. Так?
— Так. Но потом книгу у нас украли…
— Хватит! — оборвал Гюнтер. — Хватит меня баснями кормить! С каких это пор полиция без стука врывается в гостиничные номера да еще без понятых? Как все было на самом деле?!
Губы бургомистра сжались. Взгляд застыл, стал жестким, тяжелым, свинцовым.
— Может быть, вы ко всему еще и член тайного общества? — съязвил Гюнтер и неожиданно увидел, как зрачки доктора Бурхе неощутимо быстро щелкнули подобно диафрагме фотоаппарата.
— Губерт тоже из тайного общества?
Вопрос был задан чисто риторически — Гюнтер знал, что ответа на него не получит. Копание в этом направлении не имело смысла. Он сохранит свои тайны. Несомненно, история, рассказанная бургомистром, не стоила выеденного яйца. Ни о какой случайности не могло быть и речи. Вероятно, они долго наблюдали за Фьючером, может быть, даже пытались вовлечь его в свое общество. Вряд ли они так сразу поняли, с кем имеют дело. Но когда поняли, то, несомненно, убрали Фьючера. Слишком велик был риск превратиться из пастухов в овец — неизвестно ведь, на что способен был Фьючер, и кто потом в чьей воле мог оказаться… И, конечно, кражу реализатора тоже нельзя отнести к непредсказуемым. Гюнтер прекрасно был информирован об отношениях церкви и брюклендского общества поклонения Сатане. Погромы одних другими и наоборот напоминали сражения двух гангстерских банд за сферу влияния. И вот здесь, пожалуй, из бургомистра можно было выудить какую-то информацию, но она-то как раз и не интересовала Гюнтера. От взаимоотношений современных апологетов веры и мистицизма несло тоскливым смрадом средневековых костров, суеверий, чего-то подспудного, темного. И этим в Таунде Гюнтер был уже сыт по горло.
“Интересно, — подумал он, — окажись мой комп на плутониевых батарейках где-нибудь в шестнадцатом веке, как бы его использовали монахи?” Он затруднялся ответить на свой вопрос. Но в одном был твердо уверен: реализатор ни в коей мере не предназначен для целей, в которых его использовали в Таунде. Не для моральных уродов создавался аппарат. Да и реализатором его окрестили не совсем точно. Ничего материального он не создавал. Он выполнял только две функции: создавал голографические изображения и изменял свойства материи. Причем последняя, как подозревал Гюнтер, была лишь сопутствующей функцией, рассчитанной не столько на интеллект владельца аппарата, как на его высокоморальное воспитание — только обезьяне может прийти в голову мысль греться у включенного телевизора в холодную погоду либо же колоть электробритвой орехи. Придавая метлам антигравитационные свойства, нанося голографические матрицы демонических существ на живых котов с изменением их психики, вызывая у здоровых людей болезни и все-все прочее, земные владельцы реализатора уподоблялись той же обезьяне…