Ветер с Итиля
Шрифт:
Они добрались до деревьев.
– Гляди в оба! – велел Чупрану Хабулай. – Он должен быть где-то здесь. Ты знаешь, что делать.
Место, откуда бил лучник, они нашли довольно быстро. Человек всегда оставляет следы, и не важно, что это – примятая трава, сломанная ветка или клочок одежды, зацепившийся за острый сук. У старой разлапистой ели мох был попримят, кое-где в раскисшей земле виднелись отпечатки подошв. Хабулай даже заметил, куда ведет след – к тропе, змеившейся неподалеку.
Хабулай подошел к следу
Хабулай подозвал собаку, взял на руки, потрепал по мохнатой шее. Опустил на землю рядом с отпечатком:
– Искать!
Лисок припал носом к следу, но тут же отпрянул, жалобно заскулил. Повизгивая, прижался к ноге хозяина. Сыскача как подменили. Ничего подобного с ним до сих пор не было.
Что же случилось с собакой?
Десятник вновь поставил Лиска перед следом:
– Искать!
Лисок присел на задние лапы, ощерился и угрожающе зарычал. Морда его, обычно глуповато-добродушная, вдруг преобразилась. Теперь на ней странным образом смешивались злоба и страх, причем страх двоякий: перед хозяином, который мог наказать хорошим пинком за нерадивость, и перед неведомой опасностью.
– Ко мне!
Собака, жалобно повизгивая, подбежала к Хабулаю. Тот взял ее на руки, погладил. Сыскача била мелкая дрожь.
«Странные следы оставляет славянин, – подумал десятник. – Похоже, охота предстоит непростая».
Глава 14,
в которой Cтепан Белбородко понимает, как чувствует себя пескарь, за которым гонится щука
– Ступай за мной след в след, – приказал Алатор.
Степан пожал плечами:
– Вроде не по болоту идем.
– Дело твое, я предупредил.
Алатор был мрачнее тучи, так что с расспросами Степан решил повременить. Белбородко даже чувствовал себя виноватым, что с ним случалось крайне редко. Как-никак, потерял святая святых – оберег (зацепился за сучок, ремешок лопнул). За такое и по шее не грех получить!
Вокруг колыхались папоротники. Степану невзначай вспомнилось, что как раз в таких зарослях водятся гадюки, и стало не по себе. Лес был редким, лишь иногда попадались большие деревья. В основном же – чахоточный молодняк, наподобие того, что вылез на поле близ деревеньки Бугры, не к ночи будь помянута.
Алатор вдруг остановился, сложил ладони рупором и заорал:
– Э-ге-ге-гей!!!
Оберег оберегом, но это уже хамство!
– Спятил?! – рыкнул Степан.
– Не боись, пришлец, тебе Перун поможет, – осклабился воин. – Э-ге-ге-гей, сюда, я здесь!!!
– Нет, брат, похоже, нам с тобой не по пути, – сказал Степан.
– Неволить не стану, только сброю отдай.
– Да подавись ты!
Белбородко стянул кольчугу, швырнул к ногам Алатора.
– И куды ж ты теперь? – ухмыльнулся тот.
– Не твое дело!
– Знамо, не мое, только не выберешься ты из леса. От хузар-то, может, и уйдешь, кто тебя знает, а вот лес не отпустит.
– Наворожил, что ли?
– Тю, наворожил! – хохотнул Алатор. – Думаешь, как я один селение ихнее от татей охранял?
– Почем мне знать?
– В лесу самострелов понаставил, да ям накопал, да колышки в разных местах понатыкал. Зайдешь да ноги и попортишь. А еще ножевых капканов да петельных силков здесь припрятана целая тьма, кое-где даже бревна-суковатки подвешены… Ежели не знаешь дороги, ни в жисть не выберешься. Вот тати и стали пужаться, слухи разные поползли, де, нехорошее место, гиблое. А то ж не нечисть виновата, то ж я. – Алатор ловко облачился в доспех. – Ну что, пришлец, останешься, али как?
– Раньше не мог сказать?
– От тоби раз! – всплеснул руками воин. – Да кто ж меня спрашивал?! Ты, это, пришлец, чем злобиться, лучше послухай. В папоротниках много всякого припасено, а за ними и того больше. Собачка хузарская нюх от дождя потеряла, обычный след ни в жисть не отыщет.
– Какой это, обычный? – бурукнул Степан.
– А такой, который зверь или человек оставляет. Тебя же, касатик, учует. А нам того и надо.
– С чего это она учует?!
Алатор смущенно кашлянул:
– Дык зря, что ли, ты снадобьем натирался. Этакую вонь собака в любую дождину унюхает. Оно, конечно, волком от тебя несет и кровью собачьей, и еще кое-чем… Занервничает ищейка, от следа шарахаться станет. Только опытный охотник сразу смекнет, что к чему. Поймет: где беспокоится пес, там и след.
– Ну ты и гад! – вырвалось у Степана. – Сам-то небось не натерся.
– Дык зачем нам два следа? – невозмутимо сказал Алатор. – Пусть по твоему идут и думают, что это мой.
– Хороша идея, – скривился Степан.
– А коли хороша, ты и подмогни им выйти к этому месту, а я уж встречу, не сумлевайся. Видно, далеко они еще, не слышали, как я кричал, а может, и слышали, только не поняли, откудова голос – в лесу звук плутает. Ты покричи, пошуми, помоги направление определить. Может, и нет у них опытного следопыта, тогда лишь на звук и пойдут.
– Ну, допустим, – сказал Степан, – пойдут хазары за мной, мне-то куда деваться.
– А ты на дерево влезь, вона дубок раскорячился, – указал Алатор.
– А если увидят, как я на дерево лезу?
– Не боись, пришлец, за тебя Перун встанет.
«По зубам бы твоим да по кривым», – с тоскою посмотрел Степан на ухмыляющуюся рожу.
– Ить, договорились?
Идея вновь поработать «живцом» Степану мало приглянулась. Он было раскрыл рот, дабы опротестовать оную, но Алатор вовсе не рассчитывал на дискуссию и, не дав ему сказать ни слова, бросился прочь. Степан, сотрясая воздух проклятиями, было кинулся за ним, но вскоре потерял след (негодяй петлял, как заяц, уходящий от своры гончих) и остановился. Бежать по «минному» полю, не зная проходов, Степан не решился. Чешуйчатая спина «напарника» еще некоторое время маячила среди малокровных деревьев, но вот она скрылась из виду в разлапистых елках, и Степан остался один. На минном поле!