Ветер странствий

Ружникова Ольга

То ли пьяный Гай Валерий Марцелл Флавиан Талес тоже любит любовные драмы, то ли хочет выслушать версию племянника и сравнить обе.

Скорее — первое. Да и второго можно не опасаться. По вполне понятным причинам.

— Я влюбился в одну даму. Вдову. Она — необыкновенная женщина!

— Такое часто бывает! — дядюшка пьяно хихикнул и подмигнул, подливая еще. Себе и племяннику. — Вот была раз у меня…

Алексис с дороги предпочел налегать на фазанье жаркое и перепелов в желе. Но всё равно в голове уже предательски шумит.

Слишком мало опыта в возлияниях. Потому как прежде каждый третий бокал…

Может, дядя так увлечется собственным прошлым, что напрочь забудет чужое? Пусть и недавнее?

— … в кого же влюбляться, если не во вдов, мой дорогой племянник. Помню, знал я одну… За замужнюю матрону можно схлопотать дуэль с ревнивым рогоносцем. А ревнивые рогоносцы все почему-то сплошь — хорошие дуэлянты…

Не все. Дядюшка — вряд ли. Хотя, возможно, он — рогоносец не ревнивый.

— Да… о чём я? О матронах! Так вот — о них лучше забыть. А девицу в жены всё равно подберут родители. И правильно. Надо же, чтобы порядочная, из хорошей семьи…

Вряд ли тогда кузину Валерию посчитают подходящей невестой. Хотя змеи знают, какие в этой Сантэе семьи числятся в хороших. Может, тут и тетушка — из такой. В тридцатом поколении. Прямой потомок какого-нибудь языческого бога. В Квирине такое вспоминать любят.

— А то от дурной матери…

Впрочем, может, дурная мачеха не в счет? Как и вечно пьяный отец? И дом — не респектабельный, а терпимости?

В голове жужжат пчелы. Всё сильнее. И навязчивее.

Плохо.

— Вот моя Валерия… И Марцеллина…

Алексис, ты — дурак? Слушай внимательнее. Может, дядя как раз о дурном влиянии мачехи и говорит?

— … Валерии повезло со второй матерью. Клодия — прекрасна и целомудренна, как виргинка.

Ага. А дядя — трезвенник, как магистр михаилитов.

Вот только на самом деле, увы, слеп как крот.

— Дядя, я искренне рад за вашу семью.

В Мидантии Алексису крепко-накрепко советовали держать язык за зубами. И не лезть в бутылку. И не в свое дело.

— Ну так что с твоей прелестной вдовушкой, дорогой племянник?

Считать дядины бокалы Стантис уже бросил. Как совершенно бессмысленное занятие. Проще измерить, сколько влезет в четыре пузатых квиринских графина. И отнять примерно два полных бокала.

— Увы, дама благоволила не только ко мне. — Если отпивать по глотку на бокал собутыльника — может, сильно не опьянеешь? Сильнее, чем уже? — Точнее — ко мне меньше, чем к моему предшественнику. И тут он посчитал связь с ней слишком обременительной. И предпочел оставить прелестницу и уехать в путешествие по южным графствам. Видите ли, дядя, у моей вдовы… — Звучит жутко! Как обледенелой сталью по коже! Щекотно так… — У моей красавицы были братья. И им вовсе не хотелось, чтобы их сестра была счастлива, не вступая в новый брак.

Хоть сами — закоренелые холостяки и бабники. Все трое. И в силу последнего — в дуэлях по уши.

—

Что за дикость?! — пьяно возмутился дядя. — С кем же весело проводить время, если не с вдовами? Нельзя же порядочному мужчине довольствоваться лишь женой и куртизанками! У вас ведь там даже рабынь нет!

Что речь идет о неженатом племяннике, квиринский родственник успел уже забыть.

— Увы, на сей вопрос они не придерживались наших с вами взглядов, — вздохнул юный мидантиец.

— Значит, они запретили вам с ней встречаться… Погоди, Алексис, а разве братья могут распоряжаться судьбой вдовой сестры? Что это за новые порядки у вас там, в Мидантии, завелись?

Новых порядков там завались. Вместе с новым монархом. Но до дел семьи и брака он пока, слава Творцу, не добрался.

— Порядки прежние. Распоряжаться сестрой братья не могут. Зато могут все по очереди вызвать слишком назойливого поклонника на дуэль. По любому поводу. Пока хоть один его не убьет. К сожалению, бешеные братья — тоже иногда хорошие дуэлянты. А один — лучший на всю провинцию.

— Я думал, лучший — твой отец…

— Отец… был когда-то лучшим.

В собственном поместье. Среди слуг и женщин.

— Итак, братья твоей вдовушки пригрозили дуэлью — если еще хоть раз взглянешь на их сестру. И ты приехал лечить разбитое сердце в Квирину? — вновь хихикнул дядя.

Он — настолько пьян, толком не читал письмо или и то, и другое?

— Связь моей красавицы с предыдущим поклонником не осталась без последствий, — вздохнул Алексис. — А я ей был нужен, лишь чтобы дать имя этим… последствиям. Я умею считать сроки, но ее братья, похоже, нет. Или они в сговоре с нею. Мне пришлось бежать, чтобы титул моего отца не перешел к чужому бастарду. И я не могу вернуться домой, пока красавица и ее братья не найдут новую жертву. И не затащат бедолагу к алтарю.

— Бедный мальчик! — дядя растроганно потянулся к отвороту камзола. Платка не обнаружил и утер слезу двумя и так мокрыми от вина пальцами. — Не думай ни о чём. Ты поступил абсолютно правильно.

Абсолютно правильно он поступил, когда сбежал в Квирину. А вот ни о чём не думать и раньше не стоило. Тогда не пришлось бы бежать.

— Не расстраивайся, Алексис! Здесь тебе не будет одиноко…

Дядя оставил в покое бокал и потянулся к предпоследнему нетронутому графину. Со вкусом отпил львиную долю и продолжил:

— Всё будет хорошо, мой мальчик! Я и твоя тетя Клодия окружим тебя любовью и заботой! — растроганно всхлипнул родственник.

Что?!

— Валерия и Марцеллина тоже будут рядом. Валерия сводит тебя на стадион.

Надо же! Сторонник добропорядочного воспитания дядя отпускает дочь на общие тренировки с юношами.

Немудрено, что у него под носом жена крутит шашни со всеми подряд. Этак и обе дочери обзаведутся любовниками, а он и не заметит. Тоже тогда начнет поспешно исправлять «последствия»?