Ветер Занскара
Шрифт:
Ладно, надо действовать. Совсем немного времени, буквально долю секунды требуется мне для того, чтобы обрести то необычное состояние, при котором я становлюсь невидимым для других. Именно — не-ви-ди-мым. Для меня этот феномен нов, я, можно сказать, совершенно случайно «наткнулся» на него год назад при довольно курьезных обстоятельствах, хотя в общем-то люди — точнее, пралюди — обладали способностью становиться невидимыми десятки тысяч лет назад. Волосатые люди, снежные люди, йети — словом, особи под этими или схожими названиями чисто рефлекторно проделывают подобные вещи и сейчас, поэтому столь редки встречи с ними, поэтому так мало людей их видело. Да и вообще современные люди мало что видят и чувствуют. Не просто не замечают в спешке и суете — у них уже атрофировались
Животные не могут становиться невидимыми, зато они легко обнаруживают «невидимку», ведь он никуда не девается, не растворяется в эфире, просто как бы начисто отбивает у другого человека способность не только видеть, но и слышать его. Я бы сравнил это явление с тем, как сильные запахи подавляют тонкое обоняние. Сам же я в таком состоянии воспринимаю окружающий мир интенсивнее, острее, ярче. И краски словно горят, и звуки раздражающе громки. Можно ли это назвать коллективным гипнозом? Наверное. Меня с некоторых пор не занимает проблема определения разных явлений однозначными символами.
Итак, собак здесь нет. Стараясь ступать тише (боязнь произвести лишний шум почему-то руководит моим поведением, хотя не стараюсь же я прятаться в тень, чтобы меня поменьше замечали), огибаю веранду, поглядывая на собравшихся внутри помещения. Глаза их полуприкрыты, руки лежат на коленях. Женщина плавно перемещается перед ними. Сначала она обращена ко мне правым боком, потом спиной, потом левым боком. Дверь на веранду приоткрыта, и я прекрасно могу рассмотреть женщину. Внешность у нее кавказского типа. То есть, она может быть армянкой, грузинкой, ассирийкой, черкешенкой, но никак не китаянкой, монголкой или индианкой. Тем более меня удивляет язык, на котором она говорит, точнее, слова которого она произносит нараспев. Это санскрит. Для начала неплохо. Из санскрита я знаю несколько сот слов, поэтому легко понимаю смысл произнесенного женщиной, да и ритм особенный, распевный, с подчеркнутым выделением губных звуков не оставляет места для домыслов, это мантры, словесные заклинания. Лотос на халате и мантры — это знак приобщения к тантризму или просто декорации, за которыми ничего серьезного не стоит? Ну-ка, голубушка, попробуй увидеть меня, если ты относишь себя к сонму приобщенных. Нет, взгляд женщины, мельком брошенный на приоткрытую дверь, на меня, стоящего в створе, не выразил ничего, кроме обычной сосредоточенности человека, занятого чем-то кропотливым и достаточно рутинным.
Все же дело свое она делает профессионально, я это вынужден признать. Ее подопечные впали в состояние глубокого транса. Вот она подошла к сидящим со скрещенными ногами молодым людям (все они не старше тридцати лет), извлекла из кармана халата блестящий металлический стержень длиной сантиметров сорок, с одного конца слегка заостренный и ткнула им одного, другого, третьего в плечо, спину, шею. Тычки быстры и яростны, словно удары ножом. Стержень, скорее всего, просто заострен, но не заточен, иначе на открытых частях тела у испытуемых появилась бы кровь. Интересно, останутся ли синяки?
Одного из парней женщина ткнула особенно сильно, словно намеревалась пронзить насквозь — в грудь, чуть пониже ключицы. Если парень что-то чувствовал, он бы непроизвольно дернулся, у него хоть на долю секунды появилась бы болезненная гримаса, ведь все происходит на уровне рефлексов, так что как ни изображай потерю чувствительности, все равно выдашь себя. Но этот, похоже, и в самом деле ничего не чувствовал. Но — самое главное! — на голой груди не осталось следа от удара. После столь сильного воздействия обычно через две-три секунды возникает заметное покраснение. Я тихо отошел от двери. Вот тебе и малое предприятие с «размытыми», неопределенными функциями!
Обогнув здание, я увидел двоих парней, явно охранников, иначе зачем им торчать здесь, ничего не делая. Один находился в беседке, увитой растением с фиолетовыми цветами, другой сидел на скамейке возле въездных стальных ворот. Когда я проходил мимо усадьбы с внешней стороны, охрана не могла меня видеть Забор очень высок, а скрытые телекамеры хороши только для голливудских боевиков, на это у «Рицы» наверняка нет средств, хотя она может содержать гипнотизершу, читающую мантры. Охранники не замечали меня и сейчас. Я шел прямо на того из них, что сидел на скамейке, смотрел на него, а он смотрел на меня и в то же время мимо меня или сквозь меня. Я подошел и сел рядом с ним. Мне трудно долго удерживать такое состояние. Не знаю, каков мой рекорд — если это можно назвать рекордом — «невидимости», но думаю, что не больше пяти-шести минут. Меня начинает трясти на второй-третьей минуте и чем дальше, тем сильнее, а потом я в течение нескольких часов ощущаю сильную усталость, будто тяжелый груз на себе держал.
Так что пора уходить, иначе эти парни испытают шок, увидев вдруг рядом с собой незнакомого пришельца. В три прыжка я достиг стены, перемахнул через нее, спрыгнул в густую высокую траву, и уже не заботясь о том, буду замечен или нет, спокойно пошел к автобусной остановке у развилки.
Все это серьезно, все это достаточно серьезно. В данном случае не женщина в халате с тибетским мотивом меня занимала, вернее, не только она. Парень, которого она ткнула толстой спицей в грудь, был одним из троих, поджидавших вечером Рындина возле его дома. Я не мог ошибиться, этого малого я «отключил» вторым по счету, успел рассмотреть, там светло было.
Понятно, это боевики. Проходят специальную подготовку, в том числе и психологическую. Весьма специальную. С привлечением профессиональной заклинательницы, читающей мантры. Впрочем, на месте этой женщины мог бы находиться и шаман с бубном. Или древняя деревенская старушка, читающая заговор. Если уж зубную боль заговаривали, то такой пустяк, как удар толстой вязальной спицей, вообще внимания не заслуживает. В мантрах практически весь эффект достигается за счет ритма, тембра и чередования звуков. Как, собственно, в камланиях и заговорах. Язык, на котором произносится заклинания, в любом случае не играет главную роль.
Зато боевики остаются боевиками. Но ведь какая-то охрана у этой «Рицы» должна быть? От рэкетиров, например. Н-да, а кем же тогда был я? И еще омоновец Володя в охране Гладышева. Еще несколько человек? Об этой спецгруппе никто не знал? Нет, те, кому положено, знали. Стоило Рындину немного пошуметь, как ему нанесли визит. В первый раз его, естественно, убивать не собирались, целью было демонстративное запугивание на глазах у прохожих и соседей. А потом, когда он не одумался, его убрали. Похоже, что существует связь между первым нападением на Рындина, его убийством, этим охраняемым коттеджем и женщиной в халате с тибетской вышивкой.
Я сидел у окошка в автобусе, ехавшем в город, смотрел на убранные поля с желтоватой стерней, на одинокое дерево, видневшееся вдалеке, почти на линии горизонта. И вдруг — словно вспышка иного, нездешнего света, словно кадр из какого-то старого фильма мелькнул в сознании. Что же привиделось мне? Поселок, окраина, домики окружают небольшую асфальтированную площадку, возле которой стоит столб с жестяной табличкой на нем. Автобусная остановка? Где это? Я был там когда-то? Конечно, нет. Попытаемся взглянуть на табличку, что там написано? Буквы не хотят складываться в читаемые слова, так бывает во сне, навыки чтения и письма в подсознание не заложены. Но ведь это совсем не сон. Что ж, тогда пройдем дальше, вон в ту улочку, что выходит к автобусной остановке. Панорама послушно сдвинулась, домики, что были впереди, оказались сбоку. И тут, без всякого внутреннего усилия с моей стороны, появился дом с красной черепичной крышей. Он так быстро надвинулся на меня, что не оставалось сомнений — этот дом с чем-то связан. Или с кем-то. Я видел его до мельчайших деталей, до трещинок на пожелтевшей стене, до потеков краски на стальных, зеленого цвета воротах. Ворота новые, прочные, а дом староват. Штукатурка в трещинах. Почтовый ящик синего цвета. Номер! Я отчетливо различил номер дома — сорок восемь. Но где же этот дом стоит, на какой улице? Видение стало рассеиваться, опять почему-то явился дорожный указатель «село Коренное — 5 км». Этот указатель как-то связан с домом номер сорок восемь неизвестно на какой улице?