Ветры империи
Шрифт:
2
Внезапно клетка затормозила и остановилась, мерно покачиваясь. По обе стороны провала в стенах зияли темные дыры. Затем над головами пленников клацнуло, и по сегменту решетки опрокинулось на стены, образуя мостки. Чей-то грубый голос объявил:
— Ну разбирайтесь: кому — куда.
Как по команде, Львята повернули головы к Норе.
— Это ненадолго,— пообещала она, хотя сама тряслась все сильней.— За меня не бойтесь.
И кивком указала направление. Один за другим Львы перебрались в камеру, и сразу на вход упала решетка, а затем и кусок клетки вернулся на место. Без энтузиазма Эрик поглядел в другую сторону, где их поджидал такой же каменный мелок, в сравнении с которым даже эта клетка казалась уютной. И выбраться оттуда без Горна…
— Ну, малыш,— шепнул знакомый голос прямо ему в уши,— вперед!
Изумленный, Эрик повернулся и через всю клетку посмотрел на Горна, уже совершенно невменяемого с виду. Перехватил растерянный взгляд Норы, похоже, побаивавшейся остаться с гигантом наедине,— но все же шагнул на мостик. Сейчас же Львица поволокла Горна следом, и богатырь подчинился ей, точно ребенок или слепой. Затем вход перекрыла такая же прочная решетка, составленная из вертикальных стальных стержней толщиной едва ли не в руку, и клетка поползла обратно.
Глаза уже привыкли к сумраку, однако смотреть здесь было не на что: камера оказалась совершенно пустой и голой, только неаппетитный древний мусор усеивал каменный пол. А высоко над головами тускло отблескивал пластиковый потолок, за которым сейчас было черно, хотя это мало что значило: вряд ли их оставят без присмотра.
Впрочем, Нора даже не взглянула наверх. Подтащив глухо ворчащего исполина к самой стене, она обратила к Эрику искаженное гримасой лицо и сдавленно попросила:
— Малыш, прикрой нас от Львят. Ни к чему им… видеть.— Трясущимися пальцами она распустила на Горне скафандр, словно тот уже не мог этого сделать сам, и с трудом добавила: — А сам смотри, если не страшно… Нам не мешает.
Женщина опрокинулась спиной на широкую ладонь гиганта, обвила его талию ногами. Затем коснулась рукой груди, и два неправдоподобных коричневых купола наконец прорвали леопардовую шкуру и заколыхались освобожденно. Торопливо Эрик отступил спиной к решетке, с трепетом наблюдая, как расправляется, точно отпуская себя, исполинская фигура Горна, как сотрясается в судорогах Нора, нанизываясь на железную плоть, издавая придушенные вопли, изредка заглушаемые громовым рыком гиганта. Этот разгул стихий одновременно и ужасал и восхищал своей первозданной, божественной яростью.
По другую сторону провала забились о решетку Львята, и Эрик нехотя развернулся, знаками давая им понять, что, возможно, все не так плохо, и если повезет, то Священная Гора, может быть, не рассыплется в прах от этого безумия. Затем вернулся взглядом к любовникам.
Первый голод они уже утолили, и теперь Нора удобно возлежала на громадной длани Горна, бесстрашно закинув локти за голову, а гигант свободной рукой терзал ее великолепную грудь и длинными ударами таза сотрясал женщину от ягодиц до гривы. Обессиленная, она уже не кричала, а лишь негромко постанывала сквозь зубы. Однако внутри, Эрик чувствовал, уже набирала разгон новая волна. Ах, как она была прекрасна сейчас — эта отдавшаяся страсти Львица! И как уместен рядом с ней оказался громила Горн…
— А вот и наша укротительница! — кощунством прозвучал с потолка веселый голос Бонша.— Старается вовсю.
— Закройся, бесстыдница! — приказал второй голос, не менее знакомый.— Мало тебя пороли в детстве?
Тотчас вспыхнули лампы, залив камеры беспощадным светом, и Эрик поспешно растопырился в проеме еще шире, чтобы не смущать зрелищем Львят. Затем запрокинул голову к потолку. На прозрачной пластиковой плите стояли двое, Кон и Бонш, и разглядывали пленников: первый — брезгливо, второй — с любопытством. Тигр почувствовал себя так, будто неожиданно угодил на Дворцовую Сцену — участником очередной постановки. Что же, все шло к этому.
— Тише,— промурлыкала Львица, не открывая глаз.— Говорите тише. Не раздражайте его.
Тут горло ей перехватил внезапный спазм, а бедра конвульсивно задергались. Мгновенно судороги перекинулись на Горна — он затрясся и зарокотал, словно извергающийся вулкан. И пока не схлынул приступ, наверху не проронили ни слова, как будто зрелище заворожило обоих.
— Видите? — слабым голосом спросила Нора.— Ведь это в угоду вам я преступаю традиции. Или вы уже передумали его приручать?
— Полагаю, Совет простит тебе и этот грех,— умеряя свой бас, произнес Бонш.— Но ты сможешь его нацелить?
— Если выживу,— безнадежно ответила женщина.— Вы же видите?.. Он разнесет меня на части!
— Но ты хотя бы прикрой… — снова завел Кон и осекся, потому что Горн вдруг вскинул голову и зарычал, обнажив страшные клыки.
— Потерпи еще чуть,— поспешно вмешался Бонш, без церемоний подталкивая старейшину к выходу.— Мы подыщем тебе замену…
Гигант испустил рык — потянувшись, Нора с трудом пригнула его массивную голову к своей груди, тыча ртом в торчащий сосок, будто младенца.
— Он не подпустит никого,— объяснила она.— Разорвет в клочья!.. Но чего вы хотите от него — натравить на Тора?.. Ох!
Ее снова начинала сотрясать дрожь, а ствол Горна все так же размеренно и безостановочно пронизывал женщину между бедер — словно поршень. И странно, что оттуда еще не шел дым.
— Ты бы поберегла себя, Нора,— с беспокойством сказал Бонш.— Ну, не мне тебя учить… И помни, как я к тебе отношусь!
— Куда же вы? — в отчаянии вскричала женщина.
— Срочные дела, сестра,— через пару часов будем обратно… Крепись!
Вместе с Коном пещерник исчез за тяжелой дверью, свет потух. И сразу любовники затихли, плотно обхватив друг друга руками. Эрик тоже молчал.
— Ну, Горн,— наконец заговорила Нора,— благородные люди так не поступают!
— Кто тебе это сказал? — со смешком откликнулся гигант.— Или благородные не сходят с ума?
Морщась и кряхтя, женщина осторожно снялась с его ствола, опустила ноги на пол. Пошатываясь, застегнула комбинезон и направилась к Эрику. Устало поцеловала юношу в щеку, затем помахала через его плечо Львятам, снова повернулась к Горну. Тот уже привел скафандр в порядок и теперь расслабленно подпирал спиной стену, прикрыв глаза,— будто изваяние.