Ветвь оливы
Шрифт:
— Вам так только кажется. Да, приемы он использует нечестные. Оттого что нездоров, и оттого, что не желает по-настоящему навредить. Одно то, что он бывает не в себе, говорит о том, что до здоровья далеко!
— Мне, конечно, только мерещится, как же! А откуда берутся все эти разговоры?..
Отчетливый вздох Ранталя перебил возмущенный театральный шепот Лигоньяжа:
— Да оттуда, Шарль, что не только вам нужен козел отпущения!
Воцарилась тишина. Но пожалуй, это все равно разговор был бесконечный и зацикленный,
— Ранталь! — позвал я. — Не разрешите ли войти?
— Ну разумеется, входите, — ответил Ранталь в явном замешательстве. Кто-то придушенно возбужденно пискнул. Должно быть, д’Авер — трудно представить, чтобы такой звук издал великан Лигоньяж, разве что если изо всех сил пытался подавить рвущиеся из души и легких невыразимые чувства.
В палатке напряженно затаились, я отодвинул полог и заглянул внутрь. По выпученным глазам Лигоньяжа и надутым щекам, я решил, что писк, все-таки, издал именно он. Хотя, может, все же и д’Авер, сидевший с открытым ртом и глядевший на меня совершенно зачарованно.
— Еще не почиваете, господа? — осведомился я.
— Вот помянешь черта… — сдавленно проворчал Лигоньяж. Глаза его в полумраке загадочно и нехорошо сверкали, прямо таки бликами адского пламени.
— Да полно, — возразил я негромко. — По имени вы меня не поминали, причем довольно долго, не знаю, как раньше.
Лигоньяж, подскочив, так и взвился с воздух. Раздался знакомый скрежет скользящего из ножен клинка. Ранталь и д’Авер инстинктивно пригнулись и зажмурились, когда шпага Лигоньяжа, свистнув, рассекла воздух над ними, прежде чем застыть, с подрагивающим острием у моего горла.
— Я это предвидел, — заметил я. — Успокойтесь, Лигоньяж, я на вас не в обиде. Вы и впрямь не поняли меня превратно.
Брови Лигоньяжа, выгнувшись двумя крутыми арками, поползли вверх, изумленно, возмущенно и растерянно.
— Да как вы только можете?.. — только и выдавил он.
— А почему бы нет? — отозвался я мрачновато. — Мы же, паписты, все сволочи, нам так положено, даже если мы не деремся в кольчугах. Или вас не радует, что вы правы?
Лигоньяж проглотил упоминание о кольчуге, только рапира его чуть дрогнула. Нет, все-таки не «хранитель», тот бы не дрогнул. А этот явно даже попунцовел.
— Вы шпионили за нами, и у вас достает наглости спокойно в этом признаваться?!.. — просипел гасконец.
— Совершенно верно, — я двумя пальцами отвел зависшее рядом острие в строну и прошел вглубь палатки.
— О Боже… — бесконечно устало пробормотал Ранталь. — Обязательно вам обоим надо?!..
— Нет, нет, не надо, — успокаивающе отмахнулся я, и без приглашения уселся на чью-то походную кровать. — Знаете, Лигоньяж, услышав кое-что, я подумал, что в своих намерениях вы искренни.
— Что? — все то же возмущение и изумление.
— Вы любите мадемуазель Жанну и искренне
Гасконец сдвинул брови и приоткрыл рот — его челюсть отвисла.
— И что же?
— А то, что во многом вы правы. Я представляю для нее опасность.
Д’Авер принялся безмолвно подпрыгивать и взмахивать руками.
— Шарди, да вы что, белены объелись?!.. — не сдержавшись, вымолвил Ранталь. — Теперь вы оба несете черт знает что!..
— Нет, нет, сперва выслушайте. Нас действительно угораздило вмешаться в не самое лучшее дело на земле. Не то, чтобы мы считали его неправильным, нет. Но это очень опасно для всех, кто может оказаться рядом.
— И именно поэтому вы столько дней не выпускали нас из собственного дома? — язвительно вставил Лигоньяж.
— Нет, тогда просто приходилось выбирать из двух зол меньшее.
— А откуда вы знаете, что оно было меньшим? Только не говорите про Жанну! Я знаю, что вы вовсе не следовали всем ее советам. — В голосе Лигоньяжа прозвучала неожиданно какая-то почти детская обида.
— Знаю, — сказал я, — вы тоже не всем ее советам верите. Не хотите им верить и думаете, что ей опасно в них верить самой. И только поэтому хотели столкнуть меня с Дизаком, разумеется, чтобы избавиться от него, а не от меня. Сперва, по крайней мере.
Лигоньяж судорожно сглотнул и отвел взгляд.
— Вы всерьез верили, что я справлюсь, и досадовали на женские капризы и на то, что из-за них мы без толку топчемся и тянем время. А потом все может кончиться гораздо хуже, окончательно запутаться, или даже он что-нибудь предпримет…
— Да… э… — невольно подхватил Лигоньяж и снова насупился. Правда, невольно подхватывал и «проговаривался» он уже по разным поводам, и с разными значениями. Возможно, его просто каждый раз увлекало развитие мысли.
— Но к тому времени все уже запуталось, причем так, что Дизак уже не казался мне такой уж серьезной опасностью.
— Как это?..
— Так, что какое-то время я понятия не имел, что он связан с заговором.
— Каким заговором? — Опять двадцать пять…
— Сидя у нас дома, вы лично никогда не сталкивались с живыми хранителями и не разговаривали с ними. Вот и не верите в них всерьез. А хотите посмотреть на одного?
— На кого?
— На то, во что превращается человек, если попадет в руки к их предводителю.
Все трое начали нервно переглядываться.
— Честно говоря… — начал Ранталь, Лигоньяж шумно выдохнул, д’Авер помотал головой. — Мы же их все-таки видели, — продолжил Ранталь. — И не только в окно. Вы же помните, когда завязался бой, все мы к нему присоединились. Только это было так странно…
Он помолчал.
— Как страшный сон? — переспросил я. — Да еще ночью?
Все кивнули.
— И с тех пор вы пытаетесь отделаться от этого ощущения, говоря себе, что такого просто не могло быть?