Ветви Чуи
Шрифт:
Топ и Рум слушали рассказ друга не прерывая, хоть и сто раз слышали эту легенду, и только почесывали передними лапками с цепкими и сильными пальцами носы, демонстрируя внимание и уважение к рассказчику.
Чвабуры из племени Томика вспомнили легенду сразу, как только увидели, что представляет из себя островок посреди озерка, покрытый святящимися розовыми кустами и окруженный сияющим ореолом над ними. После недолгих обсуждений трое смельчаков отправились к островку на собранном для этого травяном плоту – и благополучно добрались туда. Обратно путь оказался еще быстрее и проще. Как только смельчаки отломали по веточке от светящихся кустов, так сразу взмыли вверх над озером и, немного побарахтавшись, но – Сила Духа! – не выронив веточки, благополучно спустились вниз, под восторженные крики, прямо в центр стойбища племени, расположенного недалеко, выше по долине. Больше отправляться за волшебными веточками смельчаков не нашлось – розовый туман вновь окутал озеро, и путь оказался закрыт. Томик помнил опытные полеты с этими веточками: с силой амулета даже самым слабым охотникам в племени легко удавалось догнать добычу – и племя больше не испытывало голода во время долгих ураганов, добычи охотников всегда хватало. Но однажды и это закончилось.
Перед очередной охотой один чвабур решил подняться высоко в небо – посмотреть стада диких кечигов. Поднялся он высоко – чуткие уши соплеменников слышали его восторженные крики, но, судя по всему, останавливаться не собирался. Взлетел он так высоко, что даже глазам охотников его не стало видно, а потом в той части неба мелькнула вспышка. Все в племени – и охотники, и родочи, и младени, и самки с неразумными детенышами подняли головы, привлеченные криком одного старика, указывающего скрюченной лапкой вверх. И сразу на стойбище посыпались, точнее, просто вонзались в землю короткие блестящие стрелы. Почти невидимая стрела вонзалась в утоптанную землю – и сразу на месте падения образовывался круг пустого провала, куда падали чвабуры, упряжные кечиги и домашняя птица, жилища и любые строения. Самое ужасное, что запомнил Томик, привязанный на спину самки, еще маленький, но уже обладающий памятью, что в момент, когда стрелы касались земли, в образовавшемся провале все исчезало навсегда – и части их стойбища, и сами чвабуры. А потом самка повернулась к очередному провалу – и привязанный к спине Томик увидел невысоко в небе трууга. Трууг, желто-блестящий, острый с носа, дальше к заду уходил тремя ровными четкими линиями, и именно оттуда на стойбище сыпались страшные стрелы, рождаясь в изломах переплетенных световых линий. Томик помнил, что тогда кто-то, возможно, родоч, схватил самку и поволок ее вместе с детенышем в сторону. Замелькали кусты, жухлая трава, и маленький чвабур потерял сознание. Больше о том событии он ничего не помнил.
– Из всего племени только восемь чвабуров спаслось – два родоча, младень и четыре самки. У одной на спине я и был привязан. Мне повезло, что в тот день меня носила именно та самка, она в стороне оказалась от трууга, и в нее стрелы не попали.
– А амулеты те куда делись? Хотя ты не можешь помнить, – Топиг смотрел заинтересованно.
– Да там все наше стойбище исчезло в этих провалах – какие уж тут амулеты. Но я говорю, – Томик поднял вверх длинный средний палец в подтверждении важности своих слов, – нельзя использовать ветви святящихся кустов необдуманно.
– Старики говорят, что вообще нельзя к ним приближаться. А я думаю, что можно, – просто не нужно летать высоко с этим амулетом. И не летать же мы собираемся – просто скоро нас принимают в охотники племени, и мы можем стать сильнее.
– Или сделать сильными всех охотников – и стариков, и родичей, – Румик смотрел серьезно и строго. Даже глаз принял серо-стальной оттенок. – Если мы принесем ветви нашему племени – это будет доброе дело для всех. Нас тогда оценят и поблагодарят.
– Ну, старики не поблагодарят, скорее, велят родочам наказать. Лучше ветви к племени не носить. Но мой родоч говорит, что когда-то у племен были ветви священного дерева – и все были сильны и могущественны.
– Значит, главное – не использовать ветви необдуманно, – например, не летать высоко. И сначала ветви нужно добыть – а потом решим, нести ли их в племя. По-моему, ветер начинается, – Топиг поднял нос, повернув его против появившегося ветерка.
– Нужно идти всем вместе, – мордочка Рума выражала как всегда серьезность и важность совершаемого. – Ты, Топ, иди первый, если хочешь, – ты лучше всех прячешься и Силу Ветра слышишь. Но мы сразу за тобой на три стороны пойдем.
– Согласен, – Томик расширил зрачок и затемнил верхнее веко в знак готовности подчинятся. – Веди нас, Топ. Только мы обязательно сразу за тобой пойдем. А если что, все вместе и убежим.
– Ладно, пошли, – Топиг свернул свою броску, удобнее перестегнул плетеную конструкцию на себе – нечто среднее между перевязью, поясом и шлейкой и проверил висящее на ней снаряжение. Остальные сделали то же. Румик перевесил вперед под лапки колчан с дротиками. Ручку-металку, с помощью которой можно было бросить точно и далеко не только дротик, но и быстро изготовленное копье, забросил за спину. Три друга разошлись на небольшое расстояние и, выстроившись треугольником, пошли вперед. Через триста драх уже пришлось лечь и ползти между небольших неживых кочек – болотца и, главное, розовый туман над ними были близко, ветер гонял его туда-сюда все интенсивнее. Стаи пичужек уже убрались, и ветер просто перемещал розово-ледяной туман по всей низменной части долины – и, уже пусть и медленно движущееся, болотца постепенно стали окружать крадущихся чвабуров.
Неожиданно впереди мелькнуло короткое движение, и Топиг замер, почти слившись с невысокой травой. Сложенные назад уши-локаторы чуть повернулись, посылая назад сигнал «Внимание, замри», а лапки сами потянулись к узкому, но тяжелому каменному ножу на поясе, хоть Топиг и знал, что ни одно животное сюда не заберется из опасения розовых туманов. Троица замерла, Топиг всматривался в невысокие зернистые кустики, и вдруг единственный глаз начал удивленно раскрываться – из ветвившихся кустиков на него смотрел другой глаз – испуганно, как-то затравленно и, как показалось, чуть удивленно. Топиг медленно повернул правое сканирующее ухо – и сразу пришел образ нотика – маленького животного, испуганного, непонятно, как сюда забравшегося. Нотик был единственным неопасным животным в долинах и также единственным, на кого чвабуры никогда не охотились, как, впрочем, и не пытались заводить нотиков в качестве домашних животных. Это было бессмысленно. Считалось, что нотики обладают зачатками разума, как не развившиеся с возрастом дети чвабуров, и они никогда не жили рядом с чвабурами, по сути являясь одиночками. Предания племен рассказывали, что нотик не живет в неволе – или умирает, или уходит, и старики запрещали даже пугать их, а при встрече советовали уступать дорогу. Сейчас нотик испуганно смотрел на Топига, но было понятно, что боится он не его – зверек просто не мог выбраться из окружавших его болот.
Топик послал ментальный сигнал нотику, применив все возможности передачи, старики говорили, что некоторые нотики все понимают, и попытался успокоить животное. В голове постепенно менялся цвет образа животного – нотик, видя чвабуров, успокаивался и уже не так опасался неизвестности. Топик решил проползти немного в сторону, понимая, что животное не стронется с места, пока ему не освободят единственный путь из болот, когда от Рума пришел сигнал опасности, – и сразу почувствовалось духовение ветра. Все замерли, но ветер, чуть меняя направление, продолжал дуть в их сторону, и вскоре раздалось характерное потрескивание – розовый туман приближался. Топик уже хотел подать сигнал к бегству – шансы убежать от розового тумана были, если не придется оббегать движущиеся болотца и их не захватят в кольцо, когда неожиданно понял, почему туман приближается. Их не заметили, маскировка чвабуров превосходная, а вот нотик такой маскировкой не обладает, и вообще чудо, что ему удалось до сих пор выжить. Мысль лихорадочно заработала, не находя непривычного и неочевидного решения, когда руки сами сделали, что нужно. Топиг открыл поясную сумку и позвал нотика, посылая тому сигнал прятаться. Уговаривать того не пришлось – маленькое мохнатое тело скользнуло в траве и нырнуло в поясную сумку, повозилось там и замерло. Топик свернулся калачиком, закрывая животное собой и слился с местностью, становясь невидимым для зрения почти всех живых существ в долинах.
Потрескивание приближалось, и Топиг боролся с желанием подать сигнал к бегству – судя по всему туман подходил со стороны, где залег Румик, и Топиг боялся за него. Беспокойство за друга стало почти невыносимым, и он уже решился подать сигнал, когда почувствовал, что его успокаивают. Прислушавшись к ощущениям, Топиг понял, что успокаивает его именно нотик, чьи сигналы чвабур ментально и воспринимал, – и чувствовалось, что нотик уверен в безопасности. Действительно, вскоре потрескивание стало стихать – розовый туман уходил, и потом совсем прекратилось.
И слева, и справа пришли сигналы, что все в порядке, но к сигналам примешивались недоумение и невысказанные вопросы. Топиг, чуть повернув уши, как мог нарисовал образ нотика, спрятавшегося в сумке, – и к нему пришли испытанные друзьями чувства удивления и восхищения. Топиг ухмыльнулся, чуть прикрыв глаз, и, сам удивляясь произошедшему, подал сигнал к движению.
Следующие сотни драх троица ползла без приключений – как раньше замечал Топиг, на этот участок болотца почти не заползали. Наконец, повеяло знакомой сыростью и, всмотревшись, чвабур увидел сквозь зернистые стебельки неясное свечение – они были почти у цели. И сразу почувствовал, что нотик прекрасно понимает, где они находятся, – из поясной сумки пришел предупреждающий сигнал опасности и недоумения. Нотик, видимо понимал, что он не может покинуть сумку, не будучи обнаруженным, но не понимал цели путешествия. Топиг, как смог, успокоил животное и подал сигнал своим оставаться на месте. Но дальше проползти удалось не более пятидесяти драх.