Ветвящееся время. История, которой не было
Шрифт:
Фридрих II Гогенштауфен, император Священной Римской Империи воевал в Италии, при этом активно конфликтуя с папским престолом. Англия боролась с Францией, отбиравшей материковые владения Плантагенетов.
И вот, по Европе распространяется вселяющая в сердца ужас весть – монголы идут!!
Их отряды мчатся по польским и немецким землям, захватывая город за городом, оставляя после себя трупы и пепел.
Когда всего два передовых монгольских тумена вторгаются в Силезию, то жители ее убеждены, что на них идет двухсоттысячная армия.
Тем не менее, воля к сопротивлению еще не покинула европейцев. Силезский герцог
На соединение с ним форсированным маршем шел богемский король Вацлав I, прозванный Железным, у которого было тридцать тысяч закованных в броню всадников и пехотинцев. Трудно сказать, как бы развивались события, успей они соединиться. Но монголы ударили по Генриху, когда чехи были в двух днях пути от Легнице.
На поле битвы сошлись две армии: с одной стороны – войско блестящих европейских рыцарей, кичащихся своими гербами и родословными, в великолепных доспехах работы искусных оружейников Милана и Толедо, вооруженных мечами, с одного удара способными разрубить человека буквально пополам.
Противостоял им – как казалось – какой-то жалкий степной сброд на мелких лошаденках, в панцирях из кожи и копытных пластин, с легкими саблями, которыми нечего и думать пробить европейскую броню.
Христиане предвкушали, надо полагать, если и не легкую, то быструю, и уж точно – несомненную победу.
Действительность оказалась совсем иной.
Без особого труда монголы опрокинули и обратили в бегство лучшее в Европе польское и немецкое рыцарство. Сам Генрих Силезский пал в бою.
Помогла все та же стандартная и беспроигрышная тактика – монголы окружили куда менее маневренную тяжелую конницу со всех сторон, и просто расстреляли ее из своих дальнобойных луков, искусно уклоняясь от отчаянных контратак.
По одним данным, под Легнице осталось двадцать тысяч рыцарей, по другим – тридцать с лишним. Есть предание, что монголы заполнили десятки мешков отрезанными у трупов ушами.(15,280) Вацлав Железный, узнав о судьбе армии Генриха, в беспорядке отступил. Монголы не преследовали бегущих, занявшись разорением и грабежом беззащитной Силезии и западной Польши.
Один из туменов, под началом нойона Хайду, дошел до Балтийского моря, но повернул назад, к основным силам. Монголы, форсировав Эльбу и Одер, появляются уже в Тюрингии.
На юге дела монголов так же идут великолепно. В начале марта монголы беспрепятственно переходят Карпаты, и венгерский король Бела IV, только-только созвавший знать своего королевства для обсуждения нависшей опасности, с ужасом обнаруживает, что монгольский авангард уже появился на противоположном берегу Дуная, буквально напротив столицы.
В течение месяца, неимоверными усилиями удается помешать монголам переправиться на другой берег, а за это время Бела собирает армию в которой более шестидесяти тысяч венгров и немцев.
11 апреля – через два дня после сражения при Легнице, у реки Шайо происходит битва, ставшая роковой. Заманив мадьяров ложным отступлением, их затем окружают и принимаются истреблять стрелами.
Чудом вырвавшихся из кольца преследуют и методично уничтожают, не вступая в рукопашную. Уцелели очень немногие, и их рассказы ввергают жителей еще не захваченных районов в панику, уничтожая
Бела IV, бросив королевство на милость Божию, сбежал сначала в Германию, а потом – в Далмацию, где некоторое время скрывался на одном из островов Адриатики, подобно хорезмшаху Мухаммеду. В течение каких-то четырех месяцев монголы стали хозяевами всей Восточной и Центральной Европы от Балтики до Дуная. За это время они выиграли несколько крупнейших сражений, наголову разбив противников, намного превышающих их по численности.
Но это еще не все. Несколько туменов под водительством братьев Батыя, Байдара и Орду, в марте 1241 опустошили Великую Польшу, за короткое время взяв и разрушив главные польские города – Люблин, Сандомир и, наконец, столицу – Краков.(12,161) При этом активно используются метательные машины, стреляющие горшками с горючими веществами – упомянутые в русских летописях «сосуды на взятье града». Захват этих городов ознаменовался необыкновенно жестокими расправами с жителями, и особо – со всем духовными лицами. Их предавали изощренным мучительным казням.
Рейдовые группы захватчиков свирепствуют в Трансильвании, Валахии, Буковине, Моравии и Словакии.
Лето 1241 года. Монголы, собрав основные силы в венгерской пуште, как два года назад – в донских степях, готовятся к новому походу.
Европа замерла в ужасе, но ни летом ни осенью новое нашествие не началось.
Монголы двинулись в поход в декабре. Это, кстати, еще одно «секретное оружие» степняков: европейцы совершенно не способны вести войну зимой, в то время как кочевники великолепно умеют это (европейская военная наука не предусматривала самой возможности широкомасштабных боевых действий в зимнее время практически до начала ХIХ века).
Их передовые отряды беспрепятственно перешли восточные отроги Альп, выйдя на подступы к Венеции и Триесту, в то время как другая часть войска двигалась на Вену.
Предстоял решающий штурм «Крепости Европа», исход которого был предрешен.
И именно в этот момент из Каракорума пришло известие о смерти кагана Угедея.
В соответствии с «Ясой» – основным законом монголов, при выборах нового правителя должны были присутствовать все без исключения члены династии.
И армия под знаменем с серым кречетом [43] повернула на восток.
43
Серый сокол – родовой тотем Борджигинов – рода Тэмуджина, ставший гербом его империи.
Правда, отступая, монголы еще успели пройтись частым гребнем по Далмации с Сербией и разорить северную Болгарию, но на этом все и кончилось.
Почему же монголы не вернулись?
Долгое время в отечественной историографии, да и не только в ней, господствовала точка зрения, что монголы опасались оставить в тылу разбитую, но не побежденную до конца Русь.
Вспомним ставшие классическими слова А.С. Пушкина «России определено было высокое предназначение… ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Россию и возвратились на степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией»