Видоизмененный углерод
Шрифт:
– Все равно это преступление, чёрт побери, – процедила она сквозь зубы. – Так вот, я не собираюсь красть из полицейского хранилища конфискованные наркотики.
– Ладно, забудь об этом. – Я задумался. – Слушай, а ты не хочешь помочь мне конфисковать новые?
Лицо Ортеги растянулось в непрошеной улыбке, и у меня внутри все возликовало.
Торговец находился на том самом месте, где и две недели назад, когда я случайно шагнул в зону действия его передатчика. На этот раз я увидел старого знакомого заранее, метрах в двадцати, затаившегося в простенке с лупоглазым передающим устройством на плече. Улица была
– Дружище, есть «труп».
– Отлично, то, что нужно. Сколько его у тебя?
Он удивленно уставился на меня, раздираемый алчностью и подозрением. Его рука на всякий случай потянулась к отпугивающей коробке на поясе.
– А сколько надо, дружище?
– Всё, – весело сказал я. – Всё, что у тебя есть.
Наконец торговец раскусил меня, но было слишком поздно. Я перехватил его пальцы, не успевшие добраться до кнопок управления отпугивающей коробки.
– А-а-а!
Он замахнулся другой рукой. Я заломил его пальцы. Взвыв от боли, торговец повалился на мостовую. Пнув ногой в живот, я отобрал у него отпугивающую коробку. Появившаяся за спиной Ортега ткнула торговцу в мокрое от пота лицо полицейский значок.
– Полиция Бей-Сити, – лаконично произнесла она. – Попался, голубчик! Давай-ка посмотрим, что у тебя.
Бетатанатин был представлен серией полосок лейкопластыря с крошечными стеклянными флакончиками, обернутыми ватой. Подняв один флакончик к свету, я встряхнул его. Жидкость внутри была бледно-розовой.
– Как на твой взгляд? – спросил я Ортегу. – Где-то процентов восемьдесят, да?
– Похоже на то. А может быть, ещё меньше. – Поставив колено наркоторговцу на шею, она вдавила его лицо в мостовую. – Когда ты успел его разбавить, приятель?
– Товар первосортный, – взвыл торговец. – Я покупаю напрямую. Товар…
Ортега с силой ударила его по голове костяшками пальцев, и он умолк.
– Это моча, – терпеливо произнесла она. – Разбавленная настолько, что от неё не будет даже простуды. Нам такая дрянь не нужна. Можешь забирать её себе и проваливать. Нам только нужно знать, где ты её достаешь. Адрес.
– Ничего я не…
– Хочешь получить пулю в спину при попытке к бегству? – милым тоном спросила Ортега, и торговец внезапно затих.
– Есть одно место в Окленде, – угрюмо буркнул он. Ортега протянула карандаш и бумагу.
– Пиши. Никаких имен, только адрес. И да поможет тебе Бог, если ты вздумаешь нас обмануть. Я вернусь сюда с пятьюдесятью кубиками настоящего «трупа» и скормлю его тебе весь – до последней капли, неразбавленный.
Взглянув на листок с каракулями, Ортега, кивнув, убрала колено с шеи торговца и потрепала его по плечу.
– Вот и отлично. А теперь поднимайся и убирайся отсюда ко всем чертям. Если ты нас не обманул, можешь завтра возвращаться на работу. Если же обманул, знай, я хорошо запомнила твою рожу.
Мы проводили взглядом торговца, поспешно захромавшего прочь. Ортега постучала пальцем по листку бумаги.
– Мне знакомо это место. В прошлом году его пару раз накрывали ребята из отдела наркотиков, но какому-то дошлому адвокату удалось вытащить крупных шишек. Сейчас мы заявимся к ним, поднимем большой шум, а потом притворимся,
– Разумно. – Я бросил взгляд вслед удаляющемуся торговцу. – А ты действительно пристрелила бы его?
– Нет. – Ортега ухмыльнулась. – Но он этого не знает. Ребята из отдела наркотиков время от времени проделывают подобные штучки. Просто чтобы убрать с улиц крупных торговцев, когда происходит что-то серьёзное. Виновный сотрудник получает нагоняй, пострадавшему выплачивается компенсация за новую оболочку, но процесс это долгий, и тем временем торговец мерзнет в холодильнике. К тому же получить пулю в спину – очень болезненно. Я была весьма убедительной, правда?
– Меня ты убедила, твою мать.
– Быть может, мне стоит податься в чрезвычайные посланники.
Я покачал головой.
– Быть может, тебе стоит поменьше общаться со мной.
Я уставился в потолок, дожидаясь, когда сонокоды гипнофона, убаюкав, заставят меня покинуть реальность. В соседних стойках разместились Дэвидсон, компьютерщик отдела органических повреждений, и Ортега. Даже через наушники гипнофона я слышал, напрягая до предела нейрохимию, их дыхание, размеренное и замедленное. Я попытался расслабиться ещё больше и облегчить гипносистеме проход через плавно сменяющиеся уровни отключения сознания. Но вместо этого мой мозг лихорадочно носился по деталям предстоящей операции, словно программа-отладчик, выискивающая неисправности в сложном оборудовании. Моё состояние напоминало бессонницу, которой я страдал после Инненина. Выводящий из себя зуд нервных окончаний, никак не проходивший. Когда цифровой дисплей часов на периферии поля зрения сообщил, что прошла целая минута, я приподнялся на локте и взглянул на Ортегу и остальных, мирно дремавших в стойках.
– Возникли какие-то проблемы? – спросил я вслух.
– Определение местонахождения Шерил Босток завершено, – ответил отель. – Я предположил, что вы предпочтете выслушать это без посторонних.
Выпрямившись, я начал отрывать от тела электроды.
– Вы предположили правильно. Остальные точно отключились?
– Лейтенант Ортега и её подчиненные переключились в виртуальность приблизительно две минуты назад. Ирена Элиотт находится там с полудня. Она попросила, чтобы её не беспокоили.
– С каким коэффициентом вы работаете в настоящий момент?
– Одиннадцать целых и пятнадцать сотых, как и указала Элиотт.
Кивнув, я выбрался из стойки. Одиннадцать целых и пятнадцать сотых – стандартный коэффициент компьютерщиков. Именно так называется очень кровавый, но в остальном ничем не запоминающийся боевик с участием Мики Нозавы. Единственное, что я запомнил, была неожиданная гибель героя Нозавы в самом конце фильма. Я надеялся, это не станет дурным предзнаменованием.
– Ну хорошо, – сказал я. – Посмотрим, что там у вас.
Между смутно виднеющимся неспокойным морем и огнями охотничьего домика раскинулась лимонная роща. Я пошел по пыльной тропинке между деревьями, наслаждаясь ароматом цитрусовых. В высокой траве, растущей вдоль тропинки, громко трещали цикады. На бархатном небе над головой закрепленными бриллиантами сверкали звезды, а за домиком местность начинала плавно повышаться, переходя в пологие холмы, позади которых темнела неровная полоса гор. На склонах неясно белели силуэты овец, и до того места, где я находился, доносился лай. Вдалеке мерцали огоньки рыбацкой деревни, менее яркие, чем звезды.