Вихрь переправ
Шрифт:
– Может не всё так страшно, мам? – Матфей дотронулся до ледяной ладони матери.
– Боюсь, что всё ещё хуже, сына. Юстин обещал позвонить, как только освободится. Но прошло уже больше трёх часов. Я звонила, но его телефон выключен. Я не понимаю, что там так долго…
– Может он забыл, ты же знаешь, что отец частенько забывает про телефон.
– Не думаю, Матфей. Это не тот случай. К тому же Ксафан исчез из дому час назад. Велизар предполагает, что он отправился на розыски хозяина, тот второпях забыл прихватить прислужника, и Ксафан себе места не находил, и видимо окончательно отчаявшись решился разыскать
– Ты полагаешь, что это… это вурдалаки? – осторожно предположил Матфей.
– Не обязательно, – ответила мать, сидя безвольной куклой перед ним. – Кроме них полно паршивцев.
Отчего-то слово «праведники» вслух никто не желал произносить, будто опасаясь лишить себя последней надежды или ненароком накликать беду. Вдруг Вида напряглась, а лицо её побелело. Велизар, точно ударенный током, слетел с хрупких плеч хозяйки и, жалобно тявкнув, вжался в пол под её стулом.
– Ну что, доволен, мальчишка? – Красные глазки-бусины злобно сверкнули снизу-вверх. Хорёк говорил так, что слышно было только Матфею. – Радуйся, ты навлёк на дом госпожи беду. И если она пострадает, если хоть слезинка омоет её прекрасный лик – я найду тебя, где бы ты ни был и перегрызу тебе глотку! Фых!
От подобной яростной до исступления речи юноше стало не по себе. Хоть он и сильно сомневался, что альбинос сможет осуществить план мести в случае худших прогнозов, красные огоньки бешенства в глазах Велизара, убедили, что в покое Матфея он точно не оставит.
– Матфей, тебе срочно нужно бежать! – с возбуждением столь внезапным, и резко противоречащим спокойствию сомнамбулы секундой назад, выкрикнула Вида, крепко вцепившись холодными пальцами в ладони сына. Лицо её исказили страх и отчаяние. – Они вернутся! Обязательно вернутся. Это вопрос времени. И ты будешь следующим. Эти дьяволы пронюхали и знают кто ты! Не мешкай и беги. Я помогу, дам денег, только беги, спасайся, сына! Ещё одной утраты я не переживу.
– Мам, ты говоришь так будто отец уже…
– Я боюсь этого, но оттого, что я боюсь, не значит, что с ним уже не может быть всё кончено. Если они садятся на хвост, то не слезают.
– Я как раз собирался тебе сказать, но чуть позже – сегодня днём я уйду и…
– Не говори мне, куда, Матфей, чтобы я не могла тебе навредить. Они умеют вытаскивать на дьявольский свет истину даже из самых стойких молчунов. Даже, если ты всем нутром против этого.
Пять минут потребовалось на подъём и скорый сбор необходимого. Ещё пара вязких, словно древесная смола, минут растеклась в цепких объятиях, из которых Вида с глухим воем высвободила сына, вытолкнув его за дверь, чтобы тут же её наскоро захлопнуть.
10. Собрание дружеского круга родственных душ
Он не желал быть трусом, ведь бегство из родного дома, на его взгляд, само по себе являло поступок постыдный, низкий, не достойный его. Неопределённость отцовой участи ещё сильнее разрывала его изнутри. Как мог сын оставить мать одну, не зная, что случится с ней после его ухода, и как возможно оставлять Горницы за спиной, когда судьба Юстина мрачнела в тени неизвестности? Он не мог, не желал, не хотел. Если бы только
Союзники нагнали его за калиткой. Рарог перекочевал с земли в карман куртки юноши, а Сеера семенила тонкими лапками чуть позади, всё больше ныряя в сумрачные уголки Пихтовой улицы. Ворон же кружил сверху, напоминая древнюю хищную птицу, выискивающую зазевавшуюся жертву.
– Что ты надумал, господин? – донёсся обеспокоенный писк из левого кармана куртки. – Куда мы направляемся?
– Я не могу так просто взять и уйти, – процедил сквозь зубы Матфей. Новая для него решимость, пугающая своей одержимостью, завладела им, как только дверь позади захлопнулась с надсадным скрипом, будто дом стонал, страдая вместе с ним. – Не могу! Я должен поговорить с ними.
– С кем?! – взволновано заверещал саламандр, нервозно заёрзав внутри тёплого укрытия. – Только не с праведниками! Скажи, что ты не с ними умыслил говорить! Ложки-поварёшки.
– Успокойся, Рарог, – тут же шепотом заверил его Матфей, он уже почти поравнялся с домом Виктора. – Я с друзьями хочу попрощаться. Мне нужно их увидеть, если это последний раз, когда я могу.
– Ах, вот оно что, – облегчённо выдохнул ящер с тонким протяжным присвистом, да так громко, что проходившая мимо женщина с недоумением посмотрела на Матфея. – Но это может стать лишним в нашем отходе, господин. Праведники – ещё те хитрецы, раз они о тебе знают, то сто пудов знают и о твоих приятелях. И могут устроить нам ловушку. Я бы не советовал, господин.
– Мне всё равно. Я так решил! – твёрдо повторил Матфей. – Не желаю слыть трусом. Мне тошно от того, что мы бежим, словно крысы.
– Мой долг прислужника – давать советы и оберегать тебя, господин, – с упрёком пропищал Рарог. – Ты волен поступать так, как тебе разумеется. Но ты должен думать и о нас. Ты спросил совета у ворона и кошки? Они ведь думают, что мы просто уходим подальше от твоего дома. Они имеют право знать, куда ты нас всех ведёшь.
– Ты прав, Рарог. Я не подумал об этом. Пожалуй, самым честным было бы отпустить тебя и Сееру, чтобы вы ненароком не пострадали из-за меня.
– Нет! – Тут же возмущённо заходил ходуном левый карман, оттуда выскользнул чёрной змейкой кончик хвоста. – Нас связывает договор, и мы не бросим тебя, господин, так же, как и ты нас не бросишь. Мы нужны друг другу, особенно сейчас. Скажи им. Они должны знать о твоих намерениях.
Матфей резко остановился и обернулся назад. Кошка, настороженная его внезапной остановкой, спешно приблизилась к юноше и замерла перед мыском кроссовка. Ворон спикировал вниз и опустился на край забора. Прямо напротив Матфея стелилась дорожка к дому Виктора Сухманова от раскрытых настежь ворот.
– В чём дело, молодой человек? – спросил Гамаюн. Он беспокойно смотрел по сторонам и то, что Матфей прервал свой путь недалеко от родного жилища, ему совсем не нравилось.
– Я должен попрощаться с друзьями.
– Ох уж эти мне сантименты! – раздражённо каркнул ворон. В свете солнца он казался ожившей эбонитовой фигурой, натёртой маслом для пущего лоска. – У нас нет времени на эти сопли, юноша. Каждая минута промедления отбирает у нас шанс благополучно покинуть Горницы и попасть туда, куда ты определил нам следовать.