Вихрь переправ
Шрифт:
– Они со мной, – рассеяно отозвался Матфей, его голос, впрочем, как и его вид полнился напряжением и угрюмостью от предстоящей тяжести расставания.
Эрик и Виктор подошли одновременно, и когда ребята расселись вокруг стола, недоумённо и озадачено впиваясь в Матфея взглядами, Юна разлила настоявшийся чай по кружкам и расставила на столе.
– Ну, так в чём дело, Маф? – заполнил неловкую паузу тишины Виктор. – Какого черта ты нас всех посрывал с работы и пригласил на чаепитие в Юнин дом? Это что, прикол такой? Ты вроде самый разумный среди нас, приятель.
– Не хочу показаться хвастуном
– И этот самый, естественно, ты, Философ, – иронично уточнил Нил.
– Ты как всегда впереди паровоза, Блонд, – игнорируя замечание Нила, беззлобно парировал Эрик. Он всегда «цеплял» Нила этим прозвищем, когда тот начинал кидать шпильки в его адрес.
– Зато не хвастун и не педант, – широко ухмыляясь брякнул юноша.
– Так, ребята, мы здесь не для того, чтобы нахваливать друг дружку и не на чайном приёме английской королевы, – пресёк дурачливые излияния приятелей Виктор Сухманов. – Нас Маф позвал и не просто так.
– Вик прав, – поддержала его Юна, до этого молчавшая. – Происходит что-то важное. Фей, рассказывай.
– Думаю, что все в курсе про демонов, – не спеша начал Матфей, тщательно обдумывая слова. – И тех, кто им служит.
– Я чего-то не схватываю, Маф, – обескуражено промолвил Нил. Он растеряно почесал белобрысый затылок. – Ты нас собрал посреди рабочего дня, чтобы премило поболтать о демонах и прочей жути за чашкой чая?
– Не совсем, – тяжело глядя на друга, ответил Матфей. – Остальные, я надеюсь, меня понимают?
– Да, – произнёс Виктор, недвижно восседавший на стуле, скрестив на груди мощные руки.
– Ещё как, – многозначительно отозвался Эрик Горденов, чинно устроившийся за столом.
– Ага, – кивнула Юна, чем вызвала удивлённые взгляды Вика и Эра.
– А я ни черта не понимаю, – возмущённо выпалил Нил Хотин.
– Потому что ты Спящий, Нил, – спокойно сказал Матфей. – И ты не должен ничего узнать из того, что я скажу, до своего дня рождения. Но у меня нет выхода.
– Что значит, спящий? Я же не сплю, я здесь. Или ты намекаешь, что я туго соображаю, инженер ты наш самородковый.
– Спящий, значит, не ведающий, – пояснила Юна. – Незнающий, неосведомлённый. А вовсе не то, что ты вообразил.
– А я хочу знать! – глядя в глаза Матфею, жёстко и недружелюбно произнёс Нил, явно уязвлённый своею «неосведомлённостью». – Пусть он расскажет, осведомит меня, чтобы я не чувствовал себя дураком и белой вороной.
– Дурень! Ворона ему не угодила, – фыркнул Гамаюн со своего места, но все, кроме Матфея услышали хриплое карканье.
– Уйми своего прислужника, Маф, – угрюмо потребовал Виктор. Этот разговор ему всё больше и больше не нравился. – Уж больно он громок.
– Ему не нравится, когда плохо отзываются о воронах, – предупредил Матфей.
– Какие нежности, – усмехнулся Нил, чем заслужил строгий и недобрый взгляд вороновых глаз. – Он меня заклюёт что ли?
– Если разозлишь его.
Тут Эрик, терпеливо державший паузу, тихонечко и требовательно постучал чайной ложечкой о кружку, требуя внимания.
– Мы снова ушли от главного. Маф, что же случилось с тобой, что ты решил прямо сейчас оставить дом, город и бежать незнамо куда?
– Ребят, – выдержав мгновение, ответил с дрожью в голосе Матфей. – Как недавно выяснилось, я – всеслух.
– Что?! Но это же сказки, – тут же отреагировал Эрик, нервно махнув рукой и едва не опрокинув чашку с отпитым на четверть чаем. – Это бред. Бабушкины россказни.
– Ты уверен? – переспросил Виктор. Теперь он начал догадываться о причине Матфеева бегства. – Это точно?
– Точнее быть не может, – грустно выдохнул Матфей.
– Эй, ребят, а мне кто-нибудь объяснит, какого лешего тут происходит? – выкрикнул Нил. Обеспокоенные лица друзей, а самое главное, их понимание и вера в то, о чём рассказывал Матфей, взволновали юношу не на шутку. Его маска курьёзности и беспечности слетела с лица, как листва облетает с дерева под натиском ветра.
– Нил, не всё так просто, – виновато произнёс Матфей.
– А ты упрости, дружище, – попросил юноша, его почти белые, как у облаков за окном волосы встопорщились ёжиком и он их нервно поглаживал, пытаясь успокоиться таким образом. – Я ж не дурак, пойму.
– Дело не в том, чтобы понять, а в том, чтобы принять.
– Я жду, Маф, – требовательно повторил Нил просьбу.
– Хорошо, Блонд, – согласился Матфей, нервничая, он и не заметил, как произнёс вслух прозвище. – Вот видишь этого ворона? Он прилетел ко мне за пятнадцать минут до полуночи в канун моего дня рождения и заключил со мной договор на крови. Он говорил по-человечески. Да, я, как и ты сейчас, решил тогда, что тронулся умом, или что сплю и мне снится кошмар. Утром я проснулся и обнаружил договор на кровати, а после Гамаюн вернулся и объяснил мне всё.
– Ворон? Ворон говорил с тобой? А может, у тебя просто шарики за ролики заехали и ты тю-тю? – Нил повертел указательным пальцем у виска.
– Зря, зря ты им всё рассказал, – с упрёком высказался Гамаюн, естественно, остальные услышали хриплые вскрики птицы. – Надо было тихо уходить. Теперь ты их всполошил, и раскрылся перед Спящими. Это плохо, плохо. Дьявол Всезрящий!
– Прошу не сейчас! Ты только мешаешь.
Матфей нервно махнул рукой, он не был уверен, правильно ли его поймут все, ведь он отмахивался от себя, а не от кого-то конкретного. Как бы было замечательно только пожелать, и взмахом руки прогнать от себя все напасти, будто ты волшебник какой, а не неудачник-всеслух. Удивительно, но как никогда, бравый забияка Рарог молчал и изображал из себя дохлую саламандру в кармане его сумки, а Сеера и вовсе заделалась немым истуканом где-то под столом, в тени невнимания к собственной персоне. Вот вам и поддержка от прислужников.
Повисла секундная пауза-заминка. От неё ему стало ещё хуже, неуютнее, холоднее. Но он набрался сил и продолжил:
– Если бы. Всё намного хуже. Дело в том, Нил, даже не знаю, как это лучше сказать, но люди в привычном своём понимании не люди, а демоны. А демоны – это людины. И демоны делятся на Спящих – тех, кто пребывает в неведении до своего двадцати двухлетия, и Проснувшихся, чьё сознание будят прислужники.
– Ты в это веришь, Маф? Только честно, ты веришь тому, что говоришь? Это же бред.