Вихрь переправ
Шрифт:
– Мне всё равно. Я решил, – упрямо буркнул в ответ Матфей.
– О, Дьявол Всезрящий! Что за олух! Крух.
К удивлению юноши Сеера ничего не сказала, согласно принимая решение союзника-человека. За это Матфей ей был благодарен и, наклонившись, удостоил прислужницу коротким и быстрым поглаживанием по бархатистой голове.
Ветер, бесновавшийся часом ранее и с залихватским куражом ворошивший полуголые деревья Горниц, притих и кротко, но с проскальзывавшим озорством шелестел крепкой листвой.
Собак, любимцев Виктора во дворе Матфей не заприметил, что существенно его порадовало – можно было
Бредя назад к воротам, Матфея вдруг окатило ледяным холодом, пробежавшим колкими жёсткими иголками от макушки головы до самых ступней. Кожа на теле съёжилась и сплошь покрылась мурашками.
– Нет собак, – проговорил он с суеверным трепетом. – В его отсутствие их нет.
– И слава дьяволу! – мяукнула Сеера, всё это время жавшаяся к ногам господина. – Зачем ты нас завёл сюда, господин? Здесь каждый кусок земли пропах псиной.
– Но ведь они должны быть здесь, он так говорил, – не слушая кошку, продолжил Матфей. – Что-то не так. Они должны быть здесь, должны сторожить его дом, пока он не вернётся.
– Это собаки, господин, – презрительно фыркнув, произнесла кошка. Короткий ворс на её гибкой узкой спинке встал торчком: Сеера чувствовала себя во дворе Виктора крайне уязвимо. – Что взять с блохастых шавок, слоняющихся по помойкам и служащих любому за кость?
– Насколько мне известно, и кошки не брезгуют помойками, – тут же вставил своё едкое словцо Гамаюн.
– Как и вороны, – холодно парировала Сеера и одарила ворона не самым ласковым взглядом. – Но у нас есть достоинство!
– Что?!
– Нужно идти к Юне, – раздался голос Матфея. Он находился в стороне от назревавшей перепалки союзников, кокон тревог стягивался вокруг него плотнее, грозя намертво спеленать и лишить воли трезво мыслить. – От неё позвоню на работу Виктора. Мне нужно знать, что с ним всё в порядке.
– Ну вот, снова – здорово, – недовольно пискнул Рарог, ненадолго прикинувшись мёртвым в кармане.
– Я всё равно хотел со всеми попрощаться лично, – заявил Матфей, игнорируя чересчур уж громкие вздохи из кармана.
За спинами союзников в непроницаемой толще окна сверкнули два крошечных медовых огонька и тут же погасли. Гамаюн, круживший в тот момент над прямоугольником распахнутых ворот, уловил причудливый блеск, но задержавшись взглядом на оконном стекле и более не видя там ничего странного и подозрительного, решил – то игра солнечного света.
Как только Матфей и прислужники скрылись из виду, с задней стороны дома на дорожку выбежал серый кот, устремившись вслед за чужаками.
Им повезло, Юна была дома и встретила их.
– Я сегодня выходная, Фей, – улыбнулась она. Её обычная приветливая улыбка отдавала искренним удивлением от образовавшегося в неурочное время друга да ещё и в столь необычной компании. – Мне завтра на работу. А ты чего не в Вижине? И откуда с тобой столько живности?
На последнем курсе университета уже училось проще, вполне можно было себе позволить совмещать дневную трудовую занятость с учебной деятельностью без ущерба в ту или иную сторону. Вот Юна Дивия и подыскала себе подработку: курьерскую должность в одной частной типографской
– Долгая история, Юн, – торопливо отозвался юноша, проходя вслед за девушкой на кухню. – У тебя есть рабочий номер Вика? Нужно позарез с ним связаться.
– Что-то случилось? – насторожилась она и вдруг, заметив Рарога, вытянувшего голову из кармана куртки вскрикнула. – Что это?!
– Возмутительно! Я не что – я кто! Я – саламандр! – пропищал ящер, чьих слов, естественно, разобрать Юна не могла, слыша лишь тонкий, надсадный писк.
– Это – Рарог, – без обиняков сообщил Матфей. – Он саламандр из рода Огненных. Это Сеера, – он указал рукой вниз на кошку, та с любопытством осматривала помещение, где семейство Дивия собиралось за огромным столом и вкушало пищу за завтраком и ужином, и всё реже за обедом. – А это Гамаюн из рода Чёрных. О нём я тебе говорил.
Ворон смиренно сидел на правом плече союзника-человека, когда тот вошёл в Юнин дом, но как только его официально представили, покинул вынужденный насест и с раскатистым, но коротким карканьем приземлился на край выпуклой спинки самого высокого стула.
– Дедушке это не очень понравится, – продолжая растеряно улыбаться, выговорила девушка.
– Мы ненадолго, Юн, – заверил её друг. – Только дозвонюсь до Вика и после уйду.
– Ты не сказал, что с ним. И где твой телефон?
– Я и сам не знаю, – рассеяно пробормотал Матфей, набирая на мобильном устройстве, который протянула Юна, нужный номер. – Телефон дома забыл.
Из всех друзей у Виктора Сухманова работа была из разряда, как бы сказали, – «бей лежачего». Если Матфея кормил язык, Юну – ноги, то Виктору в прямом смысле слова пропитание добывали руки. Слесарь-станочник в механическом цеху Горницкого тракторного завода с повремённой оплатой – вот чем довольствовался на данном этапе лучший друг Матфея. Виктору пришлось забросить учёбу в универе, когда тяжело захворала бабушка Валя, кому-то нужно было за ней ухаживать, вот внук и взял на себя обязательство. А когда бабушки не стало, восстанавливаться уже отчисленный к тому времени юноша не стал, втемяшив себе, что только время потеряет на «доучивании». Благо имелась работа на заводе, да и перспективы какие-никакие. Да и нужно ли учиться на инженера, когда познаёшь всю работу с низов, смакуя на собственной шкуре всю трудовую изнанку? Так и затянуло. Но Матфею было очевидно, что в одно прекрасное утро всё изменится для его приятеля: слишком уж многого в жизни тот хотел попробовать и изведать. Это утро могло случиться в любой день, абсолютно любой.
Аппарат вначале издавал короткие гудки, кто-то с кем-то говорил на том конце провода. Затем переговоры окончились, и бесконечное пространство сигнала наполнилось протяжно длинными гудками, бившими жёстким хлыстом по нервам. Матфей заново набрал номер, но результат был тем же. Не ожидая положительного результата, он в третий раз повторил набор номера, и на этот раз ему ответил незнакомый мужской голос, грубый и колючий:
– Да!
– А… доброе утро, могу я поговорить с Виктором Сухмановым? – несколько замешкавшись от злобного рявканья, выдавил Матфей.