Вихрь переправ
Шрифт:
– Эй! Я не пижон! – возмутился было Эрик, но решил смолчать, видя, как взволнованно каркает ворон. – Что он там тараторит? Переводи.
– Я искал давнего знакомца, он тоже ворон, – сипло затарахтел Гамаюн, опасливо озираясь по сторонам. – Только он знает, где живёт Счетовод.
– Кто такой счетовод? – насторожился Матфей. – И зачем он нам нужен?
– Нужен, потому что он знает всё обо всех. И сможет помочь твоим друзьям вернуться домой. Он нас ждёт.
– Тогда живее к этому самому счетоводу, – скомандовал Эрик, как только слова ворона были донесены до него.
Юна присоединилась к его бравурному призыву: подальше от рынка, от ещё одной якобы случайной встречи с рыжеволосой плутовкой. В том, что Луция не случайно натолкнулась на их компанию, Юна не сомневалась: уж слишком лукаво взирали глаза девицы. Часто парни, отвлечённые броской красой подобных дам, редко способны «прочувствовать» опасную подоплёку оных, но женский пол вернее читает своих сестёр, обладая богатой проницательностью и природной интуицией. Кто-то бы сказал: свояк свояка видит издалека. Но то в корне неверно про Юну и ту жеманницу. Одним словом, Юна увидела в рыжеволосой чужачке мошенницу, которая закинула парням крючок с наживкой. Оставалось надеяться, что добыче удастся соскользнуть с крючка. И Юна надеялась, чтобы так и произошло.
Меж тем ворон взвился в воздух, расправив крылья-веера. Друзья устремились за ним.
Милый, детка-паучок, попадёшься на крючок; как сплетёшь ты паутинку, угодишь на мой зубок.
А зубок у меня острый, паучок. Скоро, очень скоро. А пока ползи, плети сети, выбирай дороги – всё едино, всё ведёт ко мне.
3. Раз улитка, два улитка
Он вновь услышал знакомый шорох за спиной. Матфей оглянулся: так и есть, сухие листья, образовав скромных размеров хвост, волочились за ним. На этот раз волнение не было столь велико, как прежде. То ли оттого что друзья шли бок о бок с ним, то ли таинственность ворона и не менее загадочная личность некоего счетовода отвлекали куда больше. Юноша решил игнорировать плетуна, что увязался и полз змеёй по пятам.
– Ой, Фей, а за тобой листья движутся, кажется, – охнула Юна.
– Ты тоже видишь его? – удивился Матфей.
Факт того, что кто-то помимо него мог лицезреть бегущие змейкой листья, весьма порадовал: какое всё же облегчение, когда с тобой диковинные события (плетуна иначе и точнее не назовёшь) разделяет друг. Теперь он чувствовал себя более уверенно.
– Такое трудно не заметить, – отметила девушка, побледневшая при виде замершей листвы, как только Матфей остановился. – Что это такое?!
Остальные тоже вынуждено прервали ход и обернулись на тревожные нотки в голосе подруги. Прислужники, тут же распознав плетуна, сразу же потеряли всякий интерес к палой листве, которой он управлял. Вот ещё чего – удостаивать призрака вниманием, когда есть дела и важнее.
– Идём, молодой человек, – призывно каркнул Гамаюн, – не обращай на плетуна внимание. Не подыгрывай ему. Он скоро отстанет, надоест ему ползти и он отцепится. Крух!
– Но ты же знаешь, что это не к добру, Гамаюн, – угрюмо произнёс Матфей, кивая в сторону замерших листьев.
– Что, значит, не к добру, Фей? – вздрогнула девушка, уловив мрачную ноту в голосе приятеля. – Это предвестие? Плохое?
– Как минимум, – безразлично бросил Матфей. – Обычно плохое, но может…
– Не обязательно, – возразил ворон. – Может, ты чем-то притягиваешь этих безмолвных, вот они и шастают за тобой.
– Интересно, чем же?
– Откуда ж мне знать?! Я ж не ты. Да брось ты зыркать на него, ты ему только подыгрываешь. Давай иди! У нас мало времени.
Виктор легонько тронул друга за плечо.
– Это серьёзно? – спросил он. Его взгляд скользнул за спину Матфея и тут же вернулся, замерев выжидающе на глазах товарища.
– Я не знаю, – не выдержав прямого взгляда, опустил голову Матфей, – это плетун, призрак, ворочающий листву. С детства от меня не отстаёт. Но сам он безобидный. Всего лишь вестник чего-то важного и скорей всего скверного для меня.
– Ничего, прорвемся, – последовало краткое и мягкое похлопывание по плечу.
Виктор отошёл. Юна смолчала, услышал слишком много; как же долго способен человек хранить в себе тайны, срывая их, словно листья с кочана капусты, пока не останется кочерыжка.
Ещё разок глянув назад, Матфей двинулся следом за ребятами. Листья ещё долго шуршали, то ли предупреждая о чём-то, то ли требуя простого внимания. Впрочем, Матфей больше не оглядывался. Да и зачем? Когда кругом столько нового и манящего взор!
Как и любой большой город, средняя часть Кошивы страдала многолюдностью. Непривыкшие к обильному людскому наплыву, друзья несколько терялись в подступавших, словно речные волны, толпах горожан. Чтобы чувствовать себя как рыба в воде, нужно родиться рыбой в той самой воде. Широкие и узкие улицы, проспекты и площади – всюду кипела, шумела, пела жизнь. Дороги гудели автомобилями на любой вкус и цвет, чихали их сизыми и чёрными выхлопами и шуршали вездесущими пронырами-велосипедами. Матфей и представить не мог, что их ждёт в самом центре Кошивы. И, тем не менее, что-то такое было в этом невообразимом гаме, в этом антиподе сельской глуши. Нечто грандиозное и масштабное. И это колоссальное нечто всё же пришлось по вкусу всем, кроме Рарога. Саламандр не выносил громких и резких звуков, и когда где-то звучал пронзительный сигнал клаксона, ящер вздрагивал и сжимался в недрах Матфеева кармана.
Здания проплывали разнокалиберными кораблями, а иной раз отдельные из них великаны-лайнеры простирались, чуть ли не на всю улицу, вызывая у компании уважительный трепет, на грани восторга и шока. Возможно, в среднем городе и не было архитектурной гармонии. Здесь кирпичный непритязательный дом, смахивавший более на складское здание, состоял в близком соседстве с изящным старинным особняком из белого известняка. И тут же совсем по-братски залихватским увальнем сиживал гигантский офисный центр из стекла и бетона, по последнему слову моды. И подобная «нестыковка» была нормой, отчего градостроительная какофония сумасшедших зодчих казалась всего лишь забавным наслоением эпох.
– А далеко нам идти? – задался вопросом Матфей, когда приставучий шелест плетуна стих позади.
– Понятия не имею, – отозвался сверху Гамаюн. – Мне-то лететь всего ничего. А вот, сколько вам, демонам ногами топать, не знаю. Может, час, может, два. Нам нужно попасть в центр Кошивы. Счетовод живёт там.
– Но это же далеко! – возмутился юноша. – И впереди наверняка окажется ещё какой-нибудь сад-лес, по которому нужно будет идти не меньше часа.
– Там нет леса, – поправил его ворон. – Это сад Марии Печальной. Прекрасное место, скажу я тебе. Получше будет всяких там Версальских садов.