Вихрь переправ
Шрифт:
– Не то слово.
– Ну же, чего ты ждёшь? Отворяй её, нас там ждут! – нетерпеливо повелел Гамаюн.
Толкнув дверцу от себя, Матфей, а за ним следом остальные проследовали внутрь.
– Вот это да! – издали возглас изумления Эрик и Юна. – Как такое возможно?
– Чудеса, да и только, – выдохнул Виктор.
– Гамаюн, что это всё? – спросил, растерявшись, Матфей.
Парадоксально, но вместо ожидаемой каморки, памятуя о диаметре башни, им предстал во всём великолепии высоченный и длинный зал. Просторная и хорошо освещённая за счёт окон, вытянутых едва ли не по всей высоте стен, эта парадная
Башня-жердь держала на своём теле-шее воистину громадную голову. Но как такое возможно, если с улицы отчётливо видно – каменный столп не имеет расширений кверху? Действительно, чудеса.
Восхищения удостоился и пол зала. Выложенное геометрическим рисунком, по меньшей мере, из семи пород дерева, в центре покрытие имело большое, но невысокое круглое возвышение из голубого мрамора, на котором покоился самый обыкновенный аквариум. Ну, не совсем чтобы обыкновенный. В такой стеклянный ящик, наверняка, могла уместиться акула средних размеров. Но никакой акулы, естественно, там не водилось. Да и рыб помельче заметно не было, впрочем, с того расстояния, где стояли друзья, и не мудрено было хорошенько что-то разглядеть. Единственное, что им удалось различить в гигантском террариуме – отсутствие водяной кромки. Либо ёмкость наполнена до самого края, либо воды в ней нет.
Но при всём величии и воистину гигантском пространстве воздух в чудном помещении стоял спёртый, с привкусом пыли и старости. По всей вероятности, окна здесь отворялись редко.
Друзья не смели сделать и шагу, с любопытством вглядываясь в интерьер зала.
– Сколько здесь книг! – с восторженным придыханием прошептала Юна. Её приглушённый голосок взлетел к расписному потолку и дробным эхом разошёлся по углам. – И какие у них обложки! Да этим фолиантам не одна сотня лет, наверняка.
Вдоль забранных тёмно-синим бархатом и красным шёлком стен, высились книжные шкафы – сами по себе произведения искусства. Тёмное резное дерево с сотнями затейливых деталей и инкрустацией всевозможных самоцветов. С полок взирали на посетителей плотно уставленные массивы книг с разномастными корешками из кожи. На некоторых скромно поблёскивали цветные каменья и полустёртая позолота. Юна не сомневалась в том, что украшения фолиантов благородного происхождения. Вблизи одного из таких шкафов стояла деревянная стремянка на колёсиках.
– Всё-таки пришли, – раздался тихий, скрипучий, и как показалось Матфею, недовольный голос. – Вы хоть знаете, сколько можно было чаю выпить за то время, что я вас ждал?
Ворчливый голос принадлежал старику, сидевшему справа от гостей в массивном, с золотой вышивкой, синем бархатном кресле. Его собственно и не заметили, так сильно он сливался своим обликом с интерьером залы.
– Много? – рискнул спросить хозяина окружавшей его роскоши Эрик.
– Достаточно, чтобы захотеть в туалет, сударь, – холодно и высокомерно изрек старик, сделав особое ударение на слове «сударь». – А в мои годы не набегаешься по лощёным ступеням. Туалет-то внизу.
– Так вы бы нас внизу бы и ждали, так было бы проще всем – вам и нам, – просто
– Это невозможно, сударь! Приёмная-то здесь, – капризно воскликнул ворчун. – Да и как я могу что-то сказать, не заглянув в суть сосуда жизни?
На несколько секунд повисла пауза, да такая тягостная и тихая, что, казалось, вздохни и услышишь эхо в конце зала.
– Ладно, раз пришли, выслушаю, – старик с тяжким вздохом встал с кресла и неуклюже семеня, поплёлся к тому возвышению, на котором стоял загадочный аквариум. – Не люблю попросту терять время.
– А мы, значит, любим, – язвительным шепотком бросил Матфей Виктору.
– Кто хозяин птицы? – осведомился всё также не любезно Счетовод.
– Я, но я не хозяин Гамаюну, – отозвался Матфей и с горячностью, вспыхнувшей в ответ на желчь старика, добавил. – Я его союзник.
Гамаюн одобрительно каркнул и впервые посмотрел на юношу, как тому показалось, уважительно.
– Без разницы мне ваши иерархии, – продолжал нудствовать старикан. – Одни ходят на двух ногах, остальные же им подчиняются. Ничего мудрёного.
Приблизившись к аквариуму, в котором, как и подозревалось, не было воды, зато было много всякой растительности, ребята смогли лучше разглядеть старого брюзгу.
Счетовод – сама несуразица – был под стать своему дому. Невысокий и полнотелый, он казался вылепленным из частей тел разных людей. Округлое, обрюзгшее тело с приличным брюшком и вполне женскими грудями сидело на коротких свиных ножках, правда, без копыт. Хотя, если бы таковые имелись, это не слишком бы изумило гостей. Шаровидная голова на короткой шее, ну точь-в-точь шар для боулинга, достойная тела, блестела широкими пролысинами, тщетно прикрытыми жидкими белёсыми от старости волосами. А лицо походило на белую истрескавшуюся восковую маску, подтаявшую от тепла. Щёки старца оплывали брылями по бокам рта, и оттого казалось, ещё немного, и они попросту стекут каплями воска на пол.
Одежда Счетовода причудливая и яркая не в меру, шла ему, как никому. На тучном теле свободно сидел длиннополый кафтан, ладно скроенный из синего атласа. С небольшим запахом на левую сторону кафтан украшался золотыми петлицами и перламутровыми пуговицами в них, кружевами на полах и мелким жемчугом на запястьях рукавов. Воротник-стойка, богато сдобренный серебристо-золотой вышивкой, спереди открывался глубокой выемкой, из которой топорщился волнистый кружевной воротничок белой рубахи. Ноги коротышки обтягивали светло-зелёные лосины. Стопы же, очевидно в виду приличного возраста, довольствовались восточными туфлями с загнутыми носами, обшитыми ярко-пурпурным атласом, поверх которого вилась змейкой разноцветная вышивка вкупе с радужными бусинами.
«Персонаж ещё тот», – подумал Матфей и с усилием подавил подкативший смешок.
Прислужники заняли места каждый напротив угла безводного аквариума и замерли.
– Подойдите ближе, я должен как следует сличить вас с вашими близнецами в сосуде жизни.
Полные недоумения друзья приблизились вплотную к странному четырёхграннику из стекла, из которого в тот же миг раздалось слабое, но ровное сияние, охватившее всё его внутреннее пространство.
– Но там же улитки! – удивлённо и несколько брезгливо заявил Эрик, тыкнув пальцем в стенку террариума.