Виктор и Маргарита
Шрифт:
Помнишь, я говорил тебе о проекте? Так вот: он закончен. Расчёт в своём полном виде смело уподоблю тяжёлому зданию, которое заселили скворцы. Забавно. Морали пока не извлёк, извлеку на досуге.
Однажды тбилисские студенты пригласили нас к себе на вечеринку. Трудный народ. Нудная вечеринка. Пили за присутствующих:
здоровье хозяина и его половины,
здоровье супругов,
здоровье мужей без жён и жён без мужей,
здоровье неженатых, которым надлежит жениться, и незамужних, которым полагается выйти замуж.
Каждый тост сопровождался обильным словоизлиянием.
Каждое
Каждая угроза могла перейти в драку. Традиционная схема вечеринки связывала нас. Оставалось лишь дипломатически улыбаться. Никакая живая струя не могла перебить бессмысленного упорства в проведении этой схемы.
Особенно упорны мужчины. Женщины – меньше.
Потому, вероятно, что традиция даёт первым преимущество за счёт вторых. Как бы то ни было, тбилисские студентки стоят на голову выше своих товарищей. Ура! тбилисским студенткам. Но жаль, у них совершенно отсутствует чувство юмора.
Весна пришла. Извлекла соловьёв кучу. Какая чепуха!!!
«Последняя ночь» Райзмана о том, как семья Леонтьевых истребила семью Захаркиных и семья Захаркиных истребила семью Леонтьевых. Бездна лирики, как в «Лётчиках». Помнишь «Лётчиков»? Это тогда я решил, что ты женишься.
7 письмо от 6 мая 1937 года
Первомай – я, Елена и Рива – провели скромно. Рожков – в отъезде, а других добрых знакомых у нас нет. Одновременно справляли моё двадцатичетырёхлетие, давно пройденный этап.
Жил пёс. Потом одряхлел. Пришёл моралист и сказал: «Вот пёс. Он жил. Затем одряхлел. Какова мораль? Не будь псом». Я люблю моралистов: их глупость на грани остроумия.
Имеется пан и панское поместье. Что нужно сделать с паном и панским поместьем? Пана нужно убить, а поместье сжечь. Режиссёр Тасин в ленте «Назар Стодоля» аккуратно убил своёго пана и сжёг его поместье. Одновременно он загубил миллион драгоценных советских рублей, ибо лента получилась нехудожественной. Мораль: не жги пана, если не знаешь, зачем нужно его жечь.
И я сжёг своего пана. Вернее, панну. Недавно. Она называлась верой. Мир праху твоему, дорогая верочка!
«Гобсек» по Бальзаку или Бальзак по Эггерту с участием народного артиста Союза Леонидова. Беспринципное позёрство Эггерта погубило Бальзака, но картина была спасена Леонидовым.
Донкихотствующий «Депутат Балтики» Зархи и Хейфица с Черкасовым является, на мой взгляд, весьма назидательным фильмом в том смысле, что талантливый во всех отношениях актёр вышвырнул вон просто талантливых режиссёров. Поучительно.
Вспоминаю неистовый фильм «Аэроград». Здесь талантливый во всех отношениях режиссёр Пудовкин не только не вышвырнул вон просто талантливых актёров, но и придал им дополнительный блеск.
Вывод:
– режиссёр был и должен оставаться ведущей фигурой в кинематографии: ориентировка на актёра вредна и неверна.
«А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?» Среди живых советских писателей вижу лишь трагическую фигуру Михаила Зощенко. Всё прочее – оптический обман.
… Созерцаю стекло. Что же есть? Многочисленные книги не дадут ответа. Приезжал Френкель – мировой авторитет по агрегатным состояниям. Я не сумел воспользоваться его присутствием.
… д'ОСАДНОЕ положение: некая неизвестная мне девушка из педагогического института, будучи агрессивно настроена, желает завладеть моим сердцем. Я спасаюсь бегством. Это эффективная, хотя и несовместимая с достоинством мера. Девушка симпатичная. Я жалею, что мне, вследствие моей близорукости и незначительности черт её лица, не удастся нарисовать для тебя её портрет. Полагаю: нос, рот и прочие атрибуты лица имеются у неё в достаточном количестве.
Очередной успех оперного «Фауста». Я слушал оперу в двух составах. Оба состава хороши. Случилось так, что попал на спектакль вместе с автозаводцами, ужасно равнодушная публика. Свердловцы экспансивнее. Но те и другие полагают, что опера начинается с момента поднятия занавеса. Увертюра и вступление – принудительный ассортимент. (Здесь речь, конечно, не о знатоках и не о любителях.)
Искристый привет от Ривы (по особому заказу). И от прочих!
8 письмо от 29 мая 1937 года
Несколько удивился легкомысленному стремлению великолепных моих знакомых сделать из меня кинематографиста. Нелепое желание!
Я химик и кинематографию люблю лишь постольку, поскольку она является отдыхом. С такой же тяжеловесностью, только с большим невежеством я сужу и о других видах искусств, более или менее ловко прикрывая отсутствие эмоций пошлыми парадоксами. Но балериной меня никто не желает видеть. Поразительно!
Неудавшейся постановкой «Демона» оперный закрывает сезон. К моему величайшему огорчению, я не могу задержать твоего внимания пространным изложением моих впечатлений, ибо впечатлений почти не было.
Исполнитель основной роли, волею режиссуры, взгромоздился на фанерные ящики и, спрятавшись за левую кулису, ласкал слух маскировавшегося за ней пожарника в течение всего первого акта. Во втором акте он соблаговолил спуститься вниз, но так неудачно, что провалился в подобие крольчатника, наглухо изолированного от публики во избежание проникновения звуков в зал, где и пребывал до последнего момента. Лишь в конце он вырвался из цепких лап постановщиков, чем стяжал бурные аплодисменты восхищённой публики. Голос у него оказался весьма приятным. Что касается музыки, то здесь я не рискую сказать что-либо определённое. Мне кажется, что «Демон» Рубинштейна приобрёл несвойственную лермонтовскому демону нежность.
Теоретический курс мною закончен.
Тема дипломного проекта «Механизированный завод бутылочного стекла» мне нравится. Я оборудую завод экспериментальными печами Кузьмича-Трусова. О, это замечательные печи! Придётся потрудиться над ними, мне известна лишь идея, но не конструкция их. Попробую нагромоздить кучу парадоксов вокруг идеи. Парадоксы всегда эффектны. Сейчас я на Моховых горах занимаюсь созерцанием природы. Безмятежное занятие, поощряемое Комитетом при СНК по делам Высшей Школы.