Виктор и Маргарита
Шрифт:
Я хожу на празднества, потому что не так стар, чтобы сидеть дома, но не веселюсь, ибо недостаточно молод.
Констатирую. Читаю «Клима Самгина» с большим наслаждением. Это типичная русская вещь с её себяискательством и общей тревогой оттолкнула меня один раз, но теперь я её одолею, несмотря на большой объём при незначительном свободном времени. Ум – вот что привлекает меня в этой несколько сыроватой книге. Может быть, я вернусь ещё когда-нибудь к характерам и событиям книги – сейчас, впереди ещё два солиднейших тома, рано писать об этом.
Так как в этом письме не было истории
Означенная синица, разумеется, море не зажгла, но собрала колоссальное количество зверья, жаждущего воспользоваться результатами предполагаемой операции. Не имея возражений к тексту басни, я не согласен с её моралью, осуждающей действие синицы. На мой взгляд, синица вела себя весьма трезво, вскрыв валовую глупость зверья, поверившего нелепице. Я полагаю, ты не будешь возражать против новой трактовки гениального творения русского баснописца.
Заключение – традиционный отзыв об очередном кинофильме.
«За Советскую Родину», режиссёры братья Музыкант.
Великолепная тема фильма о беспримерном походе Антикайнена в тыл белофиннов настолько обеднена молодыми, но уже безнадёжными режиссёрами, что становится в разряд витринной бутафории. Жаль, очень жаль испорченный увлекательный материал фильма.
Ожидаю новую интересную работу Михаила Ромма «Ленин в Октябре». Многообещающая вещь.
Привет от наших.
19 письмо от 28 ноября 1937 года
Вернулся из Москвы. Она шумит ещё больше. Я не люблю этот город, успешно потерявший своё старое дрянное лицо, но не успевший ещё создать нового. Наш тихонький город милее моему сердцу, если позволительно выразиться столь банально. К сожалению, очень скоро придётся его покинуть ради неизвестных и уже нелюбимых мест работы, примерно месяца через три. Впрочем, расставание не будет сопровождаться сентиментальными эффектами бенгальского характера, т.к. я поклоняюсь великому богу целесообразности, а он не любит подобных фокусов.
Не суди, я всегда кому-нибудь поклоняюсь. Этот большой недостаток, пожалуй, мне можно будет простить, потому что мои боги не допускают фанатизма. Фанатизм же я рассматриваю как величайшее преступление рода человеческого. Его нельзя оправдать подобно другим порокам. Лицемерие – сияющая добродетель рядом с фанатизмом. Просьба не путать фанатизм с энтузиазмом. Некоторые путают эти далёкие друг от друга понятия.
В Москве слушал симфонический концерт, посвящённый советскому композитору Прокофьеву: Четвёртая симфония, Второй скрипичный концерт и Вторая сюита из балета «Ромео и Джульетта».
Этот оркестр не умрёт: остроумно оркестрованные, умные вещи его доставляют большое удовольствие слушателям. Дирижировал сам Тонкий, вертлявый, лысеющий мужчина за 40. Дирижировал смешно. Впрочем, за музыкой не видна его нелепость.
В другой раз слушал «Чио-Чио-Сан» в филиале Большого. Я не буду распространятся об этой известной и, я полагаю, в своё время восхитившей тебя опере. Хочется отметить лишь исполнение заглавной роли. Артистка, фамилию которой я забыл, столь тепло и лирично подала образ Баттерфляй, что я был изумлён глубиной трактовки музыки Пуччини. До этого неоднократно я слушал арии Чио-Чио-Сан, был неоднократно удовлетворён исполнением. А теперь чувствую: не так – нужно лучше. Должно лучше.
В филиале Большого познакомился с женщиной. Обыкновенная женщина. Служит. Так как муж в этот день работал ночью, пригласила зайти выпить чаю. Предупредила: остаться можно только до 5 часов утра. Я любезно отказался. Разочарование. Мне кажется – это человек, которому стало утомительно скучать. Я ей благодарен за лёгкую и остроумную беседу в антрактах.
Московский зритель так же не слушает оркестровых мест оперы, так же хлопает дешёвым эффектам, так же бежит перед концом в гардеробную. Школьницы так же благоговеют перед душкой-тенором и ведут себя весьма нелепо.
По-прежнему не удивляйся искусствоведческому направлению писем. Философствовать в письменном виде тяжело. Хотя я уверен в том, что адресат разберётся в мыслях, но любопытствующие могут исказить и переврать самые кристальные заключения. Вот почему, ещё раз подчёркиваю, мои письма носят лишь вынужденный искусствоведческий характер. Вынужденный в силу неумения моего точно выразить мысль свою. Скажи по совести: не скучно?
В отличие от «Петра I» «Пугачёвым» остался доволен. Оставляя в стороне слабую кинематографическую сторону фильма, нужно отметить её политическую и историческую стороны: показ причин обречённости пугачёвского восстания весьма удовлетворительно разрешён сценаристом (Ольга Форш) и режиссёром (Петров-Бытов).
Дипломная работа медленно, но верно продвигается вперёд. Интересные места пройдены, подъём сменился некоторой апатией. Усталость – дополнительная тому причина. Консультант пока доволен. Посмотрим, что будет дальше.
Перечитал письмо. Очень скучное. Перо, денно и нощно скребущее по бумаге, устало. Попробую написать лучше, потом.
20 письмо от 9 декабря 1937 года
Прошлый раз мною легкомысленно было обещано более интересное письмо. Поверь, я хотел бы выполнить обещание, но трудность этого предприятия очевидна. Вот почему я начинаю со скромной просьбы не рассматривать эти строчки как более интересные. Я же пущусь, для начала, в лёгкую полемику с твоим замечательным письмом, особенную красоту которого я отношу на счёт сломившей тебя болезни. Полемика не моя специальность, но поскольку она способствует установлению пресловутой системы фраз, я приемлю её с удовлетворением.
Прежде всего я опротестую зачисление меня по рубрике скептиков. Сомневаясь в целесообразности сомнения, я не могу отнести себя к лику упомянутых опереточных злодеев. Если хочешь, поставь меня на полочку сторонних наблюдателей или помести в уголок, покрытый древней пылью сентенциозной иронии. Это будет тоже не верно. Впрочем, вот более точный адрес: «нет, не ненависть, а великая нелюбовь посетила моё сердце». Это из «Хулио Хуренито», моей детской забытой библии. На этом разреши покончить с так называемым личным вопросом.