Виктор Петрович Астафьев. Первый период творчества (1951–1969)
Шрифт:
47. «Дар родной земли», рассказ
См.: «След человека», сборник.
48. «Два солдата», рассказ
В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранится восемь редакций рукописи рассказа «Два раненых солдата» (другое название «Сашка Лебедев»).
См.: «Сашка Лебедев», рассказ.
49. «Две встречи», рассказ
См.: «Смена», журнал.
50. «Две
Отрывок из романа «Тают снега».
См.: «Тают снега», роман.
51. «Двенадцать патронов и ни одной гагары», рассказ
См.: «В лесном краю». «Уральский следопыт», журнал. «Весенний остров», сборник.
52. «Двое в беде», рассказ
В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи трех редакций рассказа «Двое в беде», рассказ первоначально назывался «Страх».
См.: «След человека», сборник.
53. «Дед и внучка», короткий рассказ
«Дед и внучка» – очерк-воспоминание, написанный в 1969 г. в Перми (Астафьев В. П. Дед и внучка // Литературная Россия. 1969. 14 марта); относится к пермскому периоду творчества В. П. Астафьева; первое отдельное издание «Затесей», куда входил этот очерк, вышло в 1972 г.; включен в полное собрание сочинений В. П. Астафьева в 15 т. (Астафьев В. П. Дед и внучка // Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 7: Затеей: семь тетрадей. С. 425–426). В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи трех редакций рассказа «Дед и внучка».
Воспоминание об уроке литературы (см. «Больше жизни») того же учителя (И. Д. Рождественского), что привил автору любовь к М. Ю. Лермонтову. В центре воспоминания – рассказ учителя о девочке, учившей стихотворение Н. А. Некрасова «Железная дорога», и ее дедушке, который, не зная автора, помнил наизусть его стихотворение «Несжатая полоса». Основная мысль воспоминания состоит в следующем: пожилой неграмотный человек, далекий от литературы, запомнил на всю жизнь, может быть, единственное стихотворение. Он забыл автора, но хранил поэтические строки в своей памяти долгие годы, потому что в них – близкая и понятная ему картина, печаль, которая коснулась и его сердца. По мнению В. П. Астафьева, о таких жизненных примерах стоит чаще напоминать, чтобы понимать истинное значение поэзии.
См.: «Литературная Россия», газета.
54. «Деда и нужды коллектива Чусовского вокзала», очерк
См.: «Чусовской рабочий», газета. В. П. Астафьев как очеркист.
55. «Дело – это лучший ответ» (ответ на письмо библиотекаря В. Восковец к пермским писателям), статья
См.: «Чусовской рабочий», газета.
56. «Дело не только в слове…» (о связи писателя с жизнью), статья
См.: «Чусовской рабочий», газета.
57. «Дерево без корней», рассказ
См.: «До будущей весны», сборник.
58. «Деревья
Рассказ впервые опубликован в газете «Звезда» (Пермь). 1964. 8 февр. Публикации в авторских сборниках: «Весенний остров» (Пермь, 1964), «Поросли окопы травой» (М., 1965), «Конь с розовой гривой» (Свердловск, 1965). Рассказ включен в одноименный сборник «Деревья растут для всех», изданный в серии «Российская школьная хрестоматия» (Сер. 2: в 6 т. 6 кл. М., 1997). В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи трех редакций рассказа «Деревья растут для всех».
«Деревья растут для всех» – притчево-философский рассказ. В его основе не событийный ряд, а внутреннее, сакральное пространство душевной жизни Вити Потылицына. Герой заболел малярией, или как ее в Сибири называют, «веснухой». Болезнь изолировала Витю от активной ребячьей жизни, «замкнула» пространственно во дворе бабушкиного дома, и мальчик начал жить как бы сам в себе, сделался задумчивым и все что-то искал. «Искания» – центр повествования автора.
Сначала у Вити появляется свой тайный уголок во дворе. Это потаенное место дум и мечтаний героя. Ему грезится некое дерево, которое он вырастит, и на нем будет место птицам, насекомым и прочим обитателям: Часами я смотрел на свой саженец… густо запорошенный цветами… листвой… прилетали щеглы и овсянки, и зяблики, и снегири… Всем тут хватит места!
Образ дерева – центральный в рассказе. Он вписывается в народно-мифологический контекст образа мирового древа. Автор во множестве использует фольклорную орнаментальность – присловия, пословицы, поговорки: Житица – дерево ханское, платье на нем шаманское, цветы ангельски, когти дьявольски, Ер-егорка пал в озерко, сам не потонул и воды не всколебнул... Стихией глубинной древности наполнено авторское повествование.
Рядом с внуком Витей – бабушка. В сюжете рассказа она не событийно рядом с ним, а духовно, на особом нематериализованном уровне.
Бабушка проницательно улавливает особое состояние внука. Краткие диалоги между ними иносказательны, в определенном смысле философичны. Умудренная жизненным опытом бабушка помогает внуку осмыслить основной закон вечного дления жизни в ее слитности с природным окружением.
Речевой портрет бабушки воссоздан с помощью просторечной лексики: дура, трясуха эта проклятая, пошариться и др.
Знаки-символы – лесная корзина бабушки (там и мята, и зверобой, и… даже багровый листик с крепеньким стерженьком…), веретено, под кружение которого внук засыпает; саженец лиственницы, похожий на цыпленка.
Короткое повествование о жизни заболевшего веснухой Вити, невольного погрузившегося в самого себя, научило его глазами не только видеть, но слышать огромно-непостижимый мир вокруг себя.
См.: «Звезда», газета. «Поросли окопы травой», сборник. «Весенний остров», сборник.