Виктор Петрович Астафьев. Первый период творчества (1951–1969)

Садырина Татьяна

Завязка рассказа – трагедия матери-гусыни, обреченной на гибель с малыми гусятами в стремительно замерзающей полынье Енисея.

Для описания внутреннего состояния персонажей используются приемы экспрессивного синтаксиса: Гусыня кричала долго и с таким, душу рвущим, горьким отчаянием, что коробило спины. Гибель гусей в ледяной полынье оценивается героем рассказа как катастрофа, равнозначная гибели людей. Появляются сравнения птиц с людьми, олицетворения: гусыня вскрикивала властно, врезалась грудью, кричала с горьким отчаянием; эпитеты: ошалевшая, усталая; метафоры и сравнения: вода кипела,

словно ее подогревали снизу громадным костром, полынья, как окно и др.

Развитие конфликта и его кульминация – спасение птиц мальчиками-сибиряками. Подростки, рискуя жизнью, извлекают их из опасной пучины. Для речевого портрета персонажей используется просторечная лексика: дак, подымесся и т. д.

Автор вводит в повествование внесюжетный элемент – рассказ-описание местного известкового поселка, который возник на речке Караулке (подлинный топоним), промысла его жителей, их гулевого, безалаберного быта. Авторская «зарисовка» – это яркий психологический портрет земляков В. Астафьева. Один из них – Мишка Коршуков – отчаянная головушка – организатор спасения погибающих в Енисее гусей.

Небольшой по объему текст пронизан астафьевскими мотивами: мотив борьбы за жизнь, характерный для многих произведений писателя; мотив преодоления себя (повествователю тяжело далось это спасение стайки гусей, но он выдержал испытание).

Рассказ завершается лиричным воспоминанием о давнем «подвиге» овсянских мальчишек.

См.: «Ленинское знамя», газета. «Весенний остров», сборник. «Зорькина песня», сборник. «След человека», сборник. «Огонек», журнал. «Поросли окопы травой», сборник. «Синие сумерки», сборник. В. П. Астафьев как детский писатель. Выразительные средства языка произведений первого периода творчества В. П. Астафьева.

46. «Далекая и близкая сказка», рассказ

Первые публикации в авторских сборниках, где выделен цикл «Страницы детства»: «Весенний остров» (Пермь, 1964), «Поросли окопы травой» (М., 1965). Среди первых публикаций в периодике – журнал «Огонек». 1963. № 47, газета «Звезда» (Пермь). 1964. 5 янв. Впоследствии публикуется во всех изданиях книги «Последний поклон» (кн. 1). Одно из последних изданий «Далекая и близкая сказка»: рассказы, затеей / предисл. В. Курбатова. Иркутск: Издатель Сапронов, 2008. В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи трех редакций рассказа «Далекая и близкая сказка» из цикла «Страницы детства». Первоначально рассказ назывался «Как в сказке», «Как в далекой сказке», «Полонез Огинского».

Композиция рассказа – несколько частей, объединенных мотивом памяти: о музыке, о детстве в родном селе, о погибшей маме рассказчика, Вити Потылицына. Первая часть наиболее пространная, контрастирует по эмоциональной доминанте с тремя последующими. По жанру может быть определена как психологическая лирическая проза. Н. Макаров писал: «Облик героя мало чем отличался бы от облика любого крестьянского мальчика, если бы в „Далекой и близкой сказке“ он не раскрылся как натура поэтическая».

В центре описания – внутренний мир Вити. Мальчик чувствует безрадостность окружающего мира, что передается через эпитеты: огрызок луны, пуна сиротская, сравнение: луна… словно обкусанная половина яблока и т. д. Герой ощущает свою «неприютность» в этот прохладный осенний вечер. Настроение ребенка начинает меняться от звуков скрипки: возникла музыка, пригвоздила меня. И не грозится она вовсе. Жалуется. Музыка будит воображение мальчика-сироты, вспоминаются мертвая мама, больная девочка – снова чего-то жаль.

Происходит редкостное явление: сердце мое, занявшееся от горя и восторга, как встрепенулось, как подпрыгнуло, так и бьется у горла, раненное на всю жизнь музыкой. Деревенский мальчик переживает катарсическое состояние души: долго сидел я… слизывая крупные слезы, катившиеся на губы. Не было сил подняться и уйти.

Дальнейшие поступки Вити соотнесены с движением его внутреннего душевного порыва. Он просит Васю-поляка сыграть на скрипке, заходит на могилу матери (Мама… я забыл тебя), притихший и смиренный разговаривает с бабушкой. Преображение героя помогает ему почувствовать мир иным: В эти минуты не было вокруг меня зла. Мир был добр и одинок… Завершающий эту часть пейзаж окрашен иной авторской тональностью: Все было тихо на земле и в земле. Маленькая рябина… нароняла остроперых крылышек… Все было тихо. Роса проступила на траве… во мне звучала Васина музыка.

Следующие три коротких зарисовки контрастируют с первой по объему и интонации. Художественная речь лаконична, сдержанна, нарочито неэмоциональна. Автор переносит акцент с внутренне-сакрального на внешнесобытийное.

Вторая часть рассказа о похоронах Васи-поляка: За гробом тащилось несколько старух… Все свершалось в деловом молчании. Художественное время – несколько лет спустя. Описание похорон внешне соответствует канону: прощание, движение процессии на кладбище, последний ком земли, поминальная молитва бывшей старосты церкви. Одноообразный темпоритм рассказа отражает спокойно-отстраненное отношение жителей

Овсянки к смерти ослепшего одинокого поляка, тосковавшего по родине.

3-я часть наиболее лаконичная, по жанру близка к эссе; обращена к раздумьям автора, который пытается постичь человеческую жизнь. Предмет размышлений – память: Ушел человек и жизнь в этом месте остановилась. Но в памяти односельчан с годами «воскресает» судьба и жизнь Васи-поляка (непонятная виноватость одолела людей). Природу этой «виноватости» пытается постичь рассказчик. Философская зарисовка сопровождается контекстно «высокой» лексикой: праведник, жизнь, смиренность, память. Интонационно общим примирением завершается эта часть: Чувствуется, что вспоминать его (Васю) благостно и горько.

Финальная часть рассказа хронологически соотнесена с последней военной осенью; художественное пространство – разбитый польский город. В образе рассказчика воплощены черты умудренного трагическим опытом военной и послевоенной жизни автора. В фабуле прослеживается элемент кольцевой композиции: в 1-й части – эмоциональное «переживание» впервые услышанной музыки польского композитора, в 4-й части – буря чувств от звуков органа, поднимающихся над развалинами польского города.

Звучание музыки сливается со страшным опытом жизни рассказчика, вызывает чувства, непохожие на давние, испытанные в детстве. Однако высокое предназначение музыкального искусства остается тем же (горло мое сдавило, стиснуло… музыка разворачивала душу). Силу этого воздействия передает синтаксическая градация – 4-кратное «чтобы» и повтор в последнем абзаце ключевого слова «музыка».

См.: «Огонек», журнал. «Поросли окопы травой», сборник. «Синие сумерки», сборник. В. П. Астафьев как детский писатель. Выразительные средства языка произведений первого периода творчества В. П. Астафьева.